играть с завтрашнего утра, с момента посадки в поезд, чтобы сжиться с нею и не сфальшивить в минуту встречи с врагом.

И тут вспомнил Ершов о прикомандированном к нему лейтенанте Малиновкине. На этом настоял полковник Осипов, хотя Ершову казалось, что в помощнике у него не было особой нужды. Может, конечно, понадобится совет по ремонту радиостанции или потребуется запросить о чем-нибудь генерала Саблина по его рации, но он и сам как-нибудь справился бы со всем этим. Все придется ведь делать очень скрытно, и лишний человек в такой обстановке явно ни к чему.

Ершов, правда, слышал о Малиновкине много хорошего, хотя и не был с ним знаком. Ему было известно, что лейтенант отличный радист и радиомастер, виртуоз по скорости передачи радиограмм ключом радиотелеграфа. Был он к тому же отличным стрелком и гимнастом. Нужно теперь познакомиться с ним поближе, пока есть еще время.

С этим намерением майор Ершов подошел к телефону и позвонил начальнику отдела, в котором числился Малиновкин.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! Это Ершов вас беспокоит, — сказал он, узнав по голосу начальника отдела связи. — Готов ли Малиновкин к заданию товарища Саблина?.. Ну так я бы хотел повидаться с ним. Может быть, вы ему трубку передадите?

Ершов услышал, как подполковник крикнул кому-то, чтобы позвали Малиновкина. Через несколько секунд трубка снова зашумела, и в ней послышался молодой сильный голос:

— Лейтенант Малиновкин у телефона.

— Здравствуйте, товарищ Малиновкин! Ершов с вами говорит. Ну как, вы готовы? Вот и отлично! Забирайте тогда с собой все, что положено, — и ко мне на квартиру. Адрес вам скажут.

Ершов положил трубку и пошел в соседнюю комнату к матери — пожилой, но еще крепкой женщине, читавшей газету у окна.

— Как у вас с обедом, мама? — спросил он, приветливо кивая коту Димке, блаженствовавшему на коленях у Анны Петровны.

— Удивительно, — весело сказала Анна Петровна, откладывая газету в сторону, — как только ты входишь, Димка тотчас же поднимается и вытягивается, негодник,'во фрунт'. Уж хвост-то во всяком случае по команде 'смирно'.

— Военная дисциплина! — рассмеялся Андрей и стал почесывать Димку за ухом.

— А ты что про обед спрашиваешь, Андрюша?

— Хватит на троих? Придет ко мне еще один товарищ. Учтите это, пожалуйста.

— Учтем, учтем, — озабоченно проговорила Анна Петровна, заглядывая в буфет.

Андрей ушел в свою комнату, а Анна Петровна тяжело вздохнула — она догадывалась, что сын скоро уедет на какое-то задание, а ей скажет беспечным тоном: 'Я в командировку на несколько деньков, мама. Вы не беспокойтесь, по пустяковому делу'. А она сделает вид, что поверит ему, и ничем не выдаст своего беспокойства, а потом вытрет слезы и подумает горько: доведется ли увидеться снова? Знает она эти командировки. Из одной такой вернулся он однажды с простреленным боком.

…Малиновкин приехал как раз к обеду. В руках у него был чемодан, через плечо переброшен светлый пыльник. Лейтенант оказался совсем юным, улыбался он нежной, застенчивой улыбкой, но Ершов едва глянул на него, как сразу же решил — хороший парень. О намерении встретить помощника своего холодно и строго он тотчас же забыл, улыбнулся и протянул Малиновкину руку:

— Ну-с, давайте познакомимся, товарищ Малиновкин! Как зовут-то вас?

— Дмитрием… Дмитрием Ивановичем, товарищ майор, — смущенно проговорил Малиновкин, не зная, куда поставить свой чемодан.

— Ну, а меня Андреем Николаевичем. Это запомните, а то, что я майор, забудьте. Имя это тоже, кстати, на сегодняшний день только. Завтра к другому придется привыкать. Вы, однако, с комфортом собираетесь путешествовать, — кивнул майор на чемодан лейтенанта. — Вещичек больше, чем полагается, прихватили.

— Так ведь там… — начал было Малиновкин.

Но Ершов перебил его:

— Ничего, ничего, я вас разгружу, если потребуется. Идемте теперь поговорим о деле.

В комнате майора Малиновкин в первую очередь обратил внимание на книжные шкафы и, когда Ершов предложил ему стул, сел так, чтобы видеть корешки книг за стеклянными дверцами. Пока майор доставал что-то из письменного стола, он уже пробежал глазами названия на некоторых томах. Тут оказались главным образом военные книги, и это не удивило Малиновкина. Но зато в соседнем шкафу были научные и философские. Вот уж какой литературы Малиновкин никак не ожидал найти в библиотеке разведчика.

— Надеюсь, вас уже познакомили с заданием, Дмитрий?.. — Ершов замялся, вспоминая отчество Малиновкина.

— Знаете что, называйте меня просто Митей, — смущенно предложил Малиновкин.

— Согласен, — улыбнулся Ершов, внимательно рассматривая атлетическое телосложение Малиновкина. По всему видно было, что он действительно незаурядный спортсмен. — Ну, так вот, Митя, знакомы ли вы с нашим заданием?

— Да, в общих чертах, товарищ майор… простите… Андрей Николаевич.

— Так вот: завтра утром мы выезжаем — я на такси, вы автобусом. Встречаемся в поезде, в купированном вагоне. Там мы 'случайно' окажемся соседями и 'познакомимся'. Я представлюсь вам Мухтаровым Таласом Александровичем, работником Алма-атинского исторического музея, направляющимся в научную командировку в Аксакальск. Вы отрекомендуетесь молодым железнодорожником, едущим на строительство железной дороги. Фамилию и имя вам нет смысла изменять. А по специальности вы будете телеграфистом. Я позвоню попозже, и вам пришлют соответствующее удостоверение. Ну, а теперь идемте обедать, а потом чемоданом вашим займемся — разгрузим его немного.

— А что же в нем разгружать, Андрей Николаевич? — удивился Малиновкин. — У меня там рация. Это, сами знаете, для дела. А из личных вещей только самое необходимое.

Всю дорогу от Москвы до Куйбышева Ершов и Малиновкин играли в шахматы. По внешнему виду они ничем не отличались от остальных пассажиров — людей самых разнообразных профессий и национальностей. На майоре была белая шелковая рубашка, подпоясанная тонким кавказским ремешком, и тюбетейка на голове. Лейтенант остался в том, в чем приезжал вчера к Ершову.

Соседями их по купе были пожилые пенсионерки. Хотя на первый взгляд эти женщины были самыми безобидными, для Ершова и Малиновкина они оказались довольно опасными попутчицами, так как были очень любопытны и без конца задавали вопросы. Чтобы хоть частично умерить их любознательность, Малиновкин, представившийся телеграфистом, так виртуозно стал демонстрировать им свою технику, выстукивая с невероятной скоростью тут же сочиненные тексты, что старушки невольно закрывали уши от шума, поднятого этим энтузиастом телеграфного дела.

— Но это еще пустяковая скорость, — небрежным тоном говорил Дмитрий. — Можно передавать и триста знаков в минуту. Возьмем, к примеру, такой текст: 'Выезжайте срочно запятая скончалась бабушка точка вынос тела воскресенье точка подробности письмом точка'. Вот в каком виде полетит это в эфир.

И Малиновкин с таким ожесточением начинал выстукивать перочинным ножом по гулкой деревянной коробке из-под шахмат, что старушки в ужасе выбегали в коридор.

— Хватит вам, Митя, — укоризненно говорил Малиновкину Ершов, с трудом сдерживая улыбку. — Зачем людям нервы портить?

Дмитрий весело отвечал:

— Во-первых, текст телеграммы очень важный, во-вторых, сами же они меня просили с