Как раз в эту минуту Стелла выходила из лодки; взяв своего братишку на руки, она говорила ему:

— Ну же, ну же, Сальватор, разрешите вам помочь, сударь, не то вы, чего доброго, упадете в воду.

При мысли о том, что малыш и впрямь может упасть в воду, прежде чем подоспеет служанка, Кароль, чей беспокойный ум постоянно ждал какого-нибудь несчастья, позабыл и думать о пришельце и кинулся к лодке, чтобы помочь Стелле; но дети уже были в полной безопасности, на берегу. И тут князь вдруг услышал шаги за своей спиной, он резко повернулся и увидел незнакомца.

Тот бесцеремонно перешагнул роковой рубеж; даже не взглянув на Кароля, он прошел мимо него, быстро приблизился к детям и подхватил крошку Сальватора на руки, точно собирался его похитить.

Не сговариваясь, князь и Антония бросились к пришельцу. Кароль, не помня себя от гнева, с несвойственной ему силой схватил наглеца за руку, а Биффи с садовым ножом в руках подошел ближе, чтобы в случае необходимости прийти на помощь своим.

Неизвестный только презрительно усмехнулся; одна лишь Стелла не выказала никакого страха.

— Да что это вы! — воскликнула она, рассмеявшись. — Я хорошо знаю этого господина, он не причинит никакого зла Сальватору, потому что очень его любит. Пойду скажу маме, что вы пришли, — прибавила девочка, обратившись к незнакомцу.

— Нет, нет, дитя мое, — ответил тот, — это ни к чему. Сальватор меня не узнаёт, а всех остальных я пугаю. Как видно, они вообразили, что я собираюсь его похитить. Возьми у меня малыша, — прибавил он, передавая ребенка Стелле, — и не беспокойся. Я хочу только одного — поглядеть еще немного на вас, а потом уйду.

— Мама не позволит вам так уйти, она захочет с вами поздороваться, — возразила Стелла.

— Нет, нет, я не располагаю временем и не могу задержаться, — сказал пришелец, явно смутившись. — Передай маме, что я просил ей кланяться… Как она поживает, твоя мама?

— Очень хорошо, она сейчас дома. Ведь правда, Сальватор очень вырос?

— И похорошел! — охотно подхватил незнакомец. — Сущий ангелочек! Ах, если бы он согласился меня поцеловать!.. Но он меня боится, а я не хочу, чтобы он расплакался.

— Сальватор, поцелуйте-ка этого господина, — сказала девочка. — Он ваш добрый друг, хотя вы его и позабыли! Ну же, обнимите его ручонками за шею. Вы получите конфету, и я скажу маме, что вы вели себя как нельзя лучше.

Малыш послушался и поцеловал незнакомца, после чего тут же потребовал свои ракушки и камешки и принялся играть на песке.

Пришелец стоял, опершись рукой на борт лодки, и смотрел на мальчика полными слез глазами. Князя, служанку и Биффи, которые внимательно за ним следили, он как будто не замечал.

Однако немного спустя он наконец соизволил заметить их присутствие и усмехнулся, увидя, что на их лицах все еще написана тревога. Лицо Кароля, видимо, привлекло его внимание, потому что он сделал шаг в его сторону и сказал:

— Сударь, если не ошибаюсь, я имею честь разговаривать с князем фон Росвальдом?

Кароль утвердительно кивнул, и тогда незнакомец прибавил:

— Вы тут, вижу, распоряжаетесь, а я никого не знаю в доме, кроме детей и их матери. Соблаговолите попросить этих верных слуг немного отойти, чтобы я имел возможность сказать вам несколько слов.

— Я полагаю, сударь, что будет гораздо проще, если мы сами немного отойдем, — ответил князь, увлекая незнакомца в сторону, — ибо я, вопреки вашим предположениям, здесь вовсе не распоряжаюсь, а живу на правах друга. Однако этого достаточно для того, чтобы сделать вам замечание, я даже почитаю это своим долгом. Вы вошли сюда не так, как положено входить, и не можете тут дольше оставаться без разрешения хозяйки поместья. Правда, изгородь, на которую вы не пожелали обратить внимание, еще не закончена, но всякий благовоспитанный человек обязан был остановиться перед нею. А потому извольте вернуться туда, откуда вы пришли, и войдите в парк через ворота, доложив о своем имени. Если синьора Флориани сочтет для себя удобным принять вас, вам не будет угрожать опасность встретить людей, которые могут указать вам на дверь.

— Напрасно вы берете на себя такую роль, сударь, — надменно отвечал незнакомец, — она просто смешна. — Заметив, как при этих словах сверкнули глаза князя, он прибавил с чуть насмешливой мягкостью: — Если бы вы знали, кто я, то поняли бы, что такая роль недостойна столь благородного человека, как вы; выслушайте же меня, и вы сами в этом убедитесь.

— Меня зовут Онорио Вандони, — продолжал незнакомец, понижая голос, — я отец этого прелестного мальчика, стражем которого вы себя отныне почитаете. Но вы не имеете права помешать мне обнять сына и тщетно будете пытаться сделать это; если мои доводы вас не убедят, я не остановлюсь перед применением силы. Вы отлично понимаете, что когда синьора Флориани посчитала нужным разорвать соединявшие нас узы, я мог без труда потребовать себе ребенка или по крайней мере оспаривать ее права на него. Однако мне, ей-Богу, и в голову не приходило лишать младенца забот столь преданной и несравненной матери! Я молча подчинился решению, которое разлучало меня с сыном, и руководился при этом его интересами, его благополучием. Не подумайте только, что я согласился отступиться от него. Где бы я ни был, далеко или близко, я всегда следил и всегда буду следить за его судьбой. Знаю, что до тех пор, пока возле него мать, он будет счастлив, но если ему суждено потерять ее или какие-нибудь непредвиденные обстоятельства принудят синьору Флориани расстаться с ним, я немедленно и твердо предъявлю свои отцовские права. Пока еще до этого не дошло. Я знаю, что здесь происходит. По воле случая и благодаря известной ловкости с моей стороны я узнал, что вы счастливый возлюбленный Лукреции. Право, не знаю, завидую ли я вашему счастью или скорее жалею вас, сударь, ибо такую женщину, как она, нельзя любить вполовину, а, потеряв ее, невозможно утешиться!.. Впрочем, речь не о том. Речь идет о ребенке… я знаю, что у меня нет больше права говорить о его матери. Так вот, я убедился, что вы питаете к моему сыну самые лучшие чувства, что вы человек мягкий и весьма достойный. Я знаю также… вас это, должно быть, удивит, ибо вы полагаете, что ваши тайны не выходят за пределы сего убежища, которое вы так ревниво охраняете: ведь вы собственноручно воздвигали ограду, через которую я осмелился перешагнуть! Так узнайте же, что нет таких семейных секретов, которые ускользают от внимательного ока слуг… А посему мне известно, что вы хотите жениться на Лукреции Флориани, но что Лукреция Флориани пока еще не приняла предложения, свидетельствующего о вашей глубокой преданности. Мне известно и то, что вы охотно согласились бы заменить отца ее детям. Со своей стороны, я благодарю вас за это, но избавлю от забот о моем сыне, и если синьора Флориани склонится на ваши настойчивые просьбы, вам предстоит опекать не четверых детей, а только троих.

Я говорю вам все это, сударь, вовсе не для того, чтобы вы передали мои слова Лукреции. Это походило бы на угрозу с моей стороны, на недостойную попытку помешать успеху ваших намерений. Но если я избегаю показываться ей на глаза, если не ищу горестного и опасного удовольствия ее видеть, то я все же не хочу, чтобы вы заблуждались насчет истинных мотивов моего поведения. Напротив, лучше, чтобы вы их знали. Вы сами только что убедились, что, несмотря на укрепления, которые вы возводите, мне было совсем нетрудно проникнуть сюда, увидеть сына и, если бы я этого хотел, даже похитить его. Будь у меня такие планы, я бы разумеется, действовал более решительно и вместе с тем осторожно. Я не рассчитывал, что буду иметь честь беседовать с вами, когда подходил к этому дому и с восторгом смотрел на своего сына… которого я узнал… находясь еще за целую милю отсюда, когда он казался лишь черной точкой на золотистом песке! Милый мальчик!.. Я не позволю себе сказать: «Бедный мальчик!» — ведь он счастлив, он любим… Вот почему я удаляюсь, говоря себе: «Бедный отец! Почему и ты не мог быть так же любим?» Прощайте, сударь! Я в восторге от того, что познакомился с вами, и предоставляю вам полную возможность либо рассказать о нашей странной встрече, либо даже умолчать о ней. Я не стремился к такой встрече, но и не жалею, что она состоялась. Я не питаю к вам никакой вражды. Хочу верить, что вы вполне заслуживаете своего счастья, хотя я вовсе не заслужил постигшей меня беды. Судьба походит на капризную женщину: ее иногда проклинают, но всегда с нетерпением ждут! — Вандони говорил еще некоторое время, речь его