поцелуем.

Она взглядом привлекла к себе; он же, склонив свое лицо к ее лицу, прижался губами к ее устам, походившим на свежевскрытую смокву. Долго длился поцелуй Камалы, и с глубоким изумлением почувствовал Сиддхартха, как умно она учит его, как ловко управляет им, то отталкивая, то привлекая, и что за этим первым поцелуем имеется еще длинный ряд других, один непохожий на другой, искусно рассчитанных и испробованных поцелуев, которые ему еще предстоит изведать. Он глубоко перевел дух, изумляясь, как дитя, той массе знания, достойного изучения, которая раскрывалась перед ним.

- Твои стихи великолепны! - воскликнула Камала: - будь я богата, я бы наградила тебя за них золотыми монетами. Но трудно тебе будет зарабатывать стихами столько денег, сколько тебе надо будет. А тебе понадобится много денег, если ты хочешь стать другом Камалы.

- Как ты умеешь целовать, Камала! - пробормотал Сиддхартха.

- Да, это-то я умею. Оттого у меня и нет недостатка в платьях, обуви, браслетах и всяких прекрасных вещах. Но что будет с тобой? Неужели ты только и умеешь, что размышлять, поститься и сочинять стихи?

- Я умею также петь песни при жертвоприношениях, - сказал Сиддхартха, но я не хочу больше петь их. Я знаю и волшебные заклинания, но не хочу больше произносить их. Я читал священные книги.

- Стой! - прервала его Камала: - ты умеешь читать? А писать?

- Конечно, умею. Многие это умеют.

- Большинство этого не умеет. И я не умею. Это очень хорошо, что ты умеешь читать и писать. Очень хорошо. И волшебные заклинания еще могут пригодиться тебе.

В эту минуту прибежала прислужница что-то шепнула на ухо своей госпоже.

- Ко мне сейчас придут! - воскликнула Камала. - Уходи поскорей, Сиддхартха, никто не должен тебя видеть здесь - заметь себе это. Завтра мы свидимся снова.

Прислужнице же она приказала дать благочестивому брахману белый плащ. Не отдавая себе отчета, как это случилось, Сиддхартха дал увести себя девушке, которая привела его окольными путями в садовую беседку, вручила ему верхнее платье и вывела в кустарник, с настоятельным напоминанием сейчас же выбраться из рощи.

Он охотно исполнил приказание. Привычный к лесу, он бесшумно выбрался из рощи и перелез через ограду. С довольным видом вернулся он в город, неся под мышкой свернутое платье. В заезжем доме, где останавливались приезжие, он встал у дверей, молча прося накормить его, и молча принял кусок рисового пирога. Быть может, завтра уже - думал он, - я ни у кого не буду просить подаяния.

Внезапно в нем вспыхнула гордость. Он уже не Рыл саманой, и потому не подобало ему более просить милостыню. Он отдал пирог собаке и остался без пищи.

- Как проста жизнь, которую ведут в мире! - подумал Сиддхартха. - Она не представляет никаких затруднений. Все было трудно, тяжело и в конце концов безнадежно, пока я еще был саманой. Теперь же все легко, так же легко, как урок поцелуев, полученный мной от Камалы. Мне нужно добыть платье и денег, больше ничего. Это маленькая близкая цель, она не может лишать меня сна.

Он уже и раньше расспросил о городском доме Камалы и на другой день потел к ней туда.

- Дела идут отлично, - воскликнула она ему навстречу. - Тебя ждут у Камасвами - это богатейший купец в нашем городе. Если ты понравишься ему, он возьмет тебя к себе на службу. Будь умен, смуглый самана. Я устроила так, что о тебе рассказали ему другие. Будь любезен с ним, он обладает большим влиянием. Но и не скромничай слишком. Я не хочу, чтобы ты стал его слугой, ты должен быть с ним на равной ноге, иначе я не буду довольна тобой. Камасвами начинает стариться и хотел бы отдохнуть. Если ты придешься ему по нраву, он сделает тебя доверенным лицом.

Сиддхартха весело поблагодарил ее. Узнав, что он уже второй день ничего не ел, Камала приказала принести хлеба и плодов и угостила его.

- Тебе везет, - сказала она на прощанье, - перед тобой раскрываются одна дверь за другой. Чем это объяснить? Ты обладаешь какими-нибудь чарами? На что Сиддхартха ответил:

- Вчера я говорил тебе, что умею мыслить, ждать и поститься, а ты находила, что такие знания не могут приносить никакой пользы. А между тем они очень даже могут пригодиться, Камала, ты увидишь это. Ты увидишь, что глупые лесные саманы изучают и умеют делать много прекрасных вещей, чего вы не умеете. Третьего дня я был еще растрепанным нищим, вчера я уже целовал Камалу, а скоро я стану купцом и буду обладать деньгами и всеми теми вещами, которым ты придаешь цену.

- Так-то оно так, - согласилась она. - Но что было бы с тобой без меня? Чем был бы ты, если бы Камала тебе не помогла?

- Милая Камала! - сказал Сиддхартха, выпрямляясь во весь рост, - когда я пришел к тебе, в твою рощу, я сделал первый шаг. Я принял тогда твердое намерение научиться любви у прекраснейшей из женщин. А с той самой минуты, как я возымел это намерение, я знал что сумею его выполнить. Я знал, что ты мне поможешь - знал уже с твоего первого взгляда у входа в рощу.

- А если бы я не захотела?

- Но ты захотела. Смотри, Камала: если ты бросаешь камень в воду, то он быстро, кратчайшим путем, идет ко дну. Так же точно поступает Сиддхартха, когда он ставит себе какую-нибудь цель. Сиддхартха ничего не делает, он только ждет, мыслит, постится, но он проходит через существующее в мире, как камень через воду, ничего не делая для этого, не шевельнув пальцем. Он отдает себя влекущей его силе, он дает себе упасть. Его цель сама по себе уже влечет его, ибо он не допускает в свою душу ничего, что противодействовало бы этой цели. Вот чему Сиддхартха научился у саман! Глупцы называют это чарами и воображают, что эти чары приобретаются с помощью демонов. Но демоны тут ни при чем, да никаких демонов и нет. Всякий может колдовать, всякий может достигать своих целей, если он умеет мыслить, ждать и поститься.

Камала внимательно слушала его. Ей нравился его голос, нравился его взгляд.

- Может быть, оно так и есть, как ты говоришь, мой друг - тихо проговорила она.

- А может быть все дело в том, что Сиддхартха красивый мужчина, что его взгляд нравится женщинам и поэтому счастье идет ему навстречу. Сиддхартха попрощался с ней поцелуем.

- Пусть будет так, моя наставница! Хотел бы я, чтобы взор мой всегда нравился тебе, чтобы ты всегда приносила мне счастье!

У ЛЮДЕЙ-ДЕТЕЙ

Сиддхартха отправился к купцу Камасвами, в указанный ему богатый дом. Через ряд комнат, украшенных драгоценными коврами, слуги проводили его в покой, где он должен был дожидаться хозяина.

Вошел Камасвами. Это был подвижный, гибкий человек, с сильно поседевшими волосами, с очень умным, осторожным взглядом, с чувственным ртом. Хозяин и гость обменялись дружелюбными поклонами.

- Мне говорили, - начал купец, - что ты брахман, ученый, но желаешь поступить на службу к купцу. Ты, верно, впал в нужду, брахман, если ищешь службы?

- Нет, - сказал Сиддхартха, - я не впал в нужду и никогда нужды не знал. Знай, что я пришел от саман, с которыми прожил долгое время.

- Если ты приходишь от саман, как же тебе не быть в нужде? Ведь саманы - люди совершенно неимущие.

- У меня действительно нет никакого имущества, если ты это имеешь в виду, - сказал Сиддхартха. - Конечно, я человек неимущий, но я неимущий по своей воле, и, следовательно, в нужде не нахожусь.

- Чем же ты рассчитываешь жить, если у тебя ничего нет?

- Об этом я никогда еще не думал, господин. Я бы оставался неимущим и никогда не думал о том, чем - Так ты жил на средства других.

- Пожалуй. Ведь и купец живет на чужое добро.

- Отлично сказано. Однако он берет у других их добро не даром - он дает им взамен свои товары.

- Так оно, по-видимому, и есть. Каждый берет, и каждый дает - такова жизнь.

- Позволь однако: раз у тебя ничего нет, что же ты можешь дать? Каждый дает то, что у него есть. Воин дает свою силу; купец - свой товар; учитель дает свои знания; крестьянин - рис; рыбак - рыбу.

- Очень хорошо! А ты что можешь дать? Чему ты научился, что ты умеешь?

- Я умею мыслить, умею ждать, умею поститься.

- Это все?