Если твоя кожа головы толста как кожура грейпфрута, то туда ничего не попадает. Если твоя голова проста как у солдата, то ей не хватает гибкости. Она должна вмещать всё: всю вселенную. Это имеется в виду, когда говорят о «непревзойдённом пути».

Даже хотя мы говорим, что достаточно практиковать дзадзэн, то всё равно должны есть, если голодны. И если у нас нет денег, то должны пойти просить милостыню. Но если мы не будем внимательны — это войдёт в рутину. И как бы хорошо не было то, что мы делаем, если это вошло в рутину — оно больше ни к чему не годно. Мы не должны ни за что цепляться. Это вопрос свободы и независимости.

Не пихай путь Будды в какие-либо рамки.

Кто не видит отличий — идиот. Кому отличия не дают покоя — заурядный человек.

Моя хорошая сторона, что я всегда могу вернуться к мальчику на побегушках Сайкити, которым был в детстве. Когда я собираюсь в путешествие, и вдруг ещё придёт кто-то с пачкой бумаги, на которой я должен намалевать мои каллиграфии — то я иногда бешусь. Но потом принимаюсь за работу как во времена Сайкити, когда был рад каждому дополнительному заказу. Когда я в то время возвращался без денег и без заказов, то дрожал от страха перед моей старой истеричной мачехой, которая ждала дома. В качестве Сайкити я радовался каждому заказу, даже если у меня у самого в желудке ничего не было.

Отани Кубуцу стал знаменитым во время периода Тайсё из-за того, что он дал гейше 10000 йен чаевых. И ещё он написал хайку: «Как я могу существовать перед лицом девяноста лет, на протяжении которых патриарх был одет только в бумагу?». Хайку хорош, но разве это то, чего можно ожидать от человека, дающего гейше 10000 йен чаевых?

И Кинкакудзи и золотые павильоны в Хорюдзи не предназначены для монашеской практики. В таких местах бонзы зарабатывают деньги, ничего не делая.

Зачем построили Тодайдзи, Хорюдзи и другие храмы? В итоге только для того, чтобы содержать никчёмных людей в качестве монахов. Поэтому не удивительно, что есть монахи, которые поджигают Кинкакудзи или Энрякудзи. Тоже действительно и для Гинкакудзи.

В первом году периода Мэйдзи пятиступенчатую пагоду Хорюдзи предлагали за 50 йен, но никто не хотел покупать. Пятиступенчатую пагоду Кофукудзи купили за 30 йен, но её хотели просто сжечь, чтобы достать золото. Тогда покупателю сказали: «Ты спалишь нам так весь город Нара!», на что он сказал: «Ладно, хрен с ним», и только поэтому пагода осталась. Рыночная цена таких вещей меняется. В вещах, цена которых меняется, нет ничего интересного. Мы можем обойтись и без них. Есть дела и поважнее: дзадзэн — это то, что важно.

Устаревшие взгляды: то, что родители талдычат своим детям часто не больше, чем устаревшие взгляды. Мнение, что хорошее — хорошо, а плохое — плохо давно пережило свои лучшие годы. И съедобные овощи, если они пережили свои лучшие годы, становятся несъедобными. Мы всегда должны смотреть на вещи под свежим углом. «Это важно!» — что важно? Нет вообще ничего важного. Когда мы умрём, то оставим всё позади. Сокровища культуры и нации, как в Нара и Кёто, исчезнут раньше или позже.

Мы могли бы спалить их прямо сейчас!

Дзюдзи (дословно «жить и сохранять», обозначение буддистского храмного священника) означало раньше жить в учении Будды и принять ответственность за него. Другими словами: обязываться учению Будды. Но сегодня дзюдзи означает вцепиться в какой-нибудь храм и питаться от этого — жить в храме и заботиться о своём собственном заработке.

В последнее время в Кёто появились храмы, которые открывают пансионаты или отели. Смешно: среди людей есть некоторые, думающие ни о чём другом, как о деньгах и жрачке.

Само собой разумеется, что бонзы, копящие деньги, порочны. Такэда Сингэн говорил в былые времена: «Мой народ — моя крепость». И, глядя на свой народ, он отказался от постройки крепости, и на него всё равно не напали соседние князья. Во время правления Кацуёри там построили большой замок только для того, чтобы его разрушил Иэясу. Когда бонзы копят деньги, это означает только то, что они хотят спрятать свою наготу.

Монах должен быть горд не иметь денег. Когда Рёкан умер, стал ходить слух о его сбережениях. Но один возразил: «Враньё — посмотрите его последние записи перед смертью!». Этим он защитил Рёкана. Следовательно, монах должен стыдиться иметь деньги.

Оставил Рёкан после своей смерти деньги или нет? Мы вздыхаем с облегчением, когда слышим, что нет. Но в мире все думают с точностью до наоборот. Следовательно, способ мышления монаха должен быть противоположностью способа мышления в мире.

Монах не должен выглядеть нелепо, кто бы ни оценивал его. Как это тогда может быть, что некоторые бонзы пытаются выглядеть так величественно, в то время как в храме живут их жёны?

Сегодняшние бонзы не бездомные монахи. Они просто переселились из соломенной хижины в кирпичную. Так же, как сын пекаря, который делает из пекарни крематорий.

Мастер ритуалов должен постоянно менять свою рясу во время церемонии пострига. Поэтому однажды сказали: «Бонзы почти ничем не отличаются от гейш!». Будь внимательным, иначе ты сам ещё окажешься там.

Люди всегда пытаются купить всё подешевле. Если это не валяется на дороге, то они стащат это где-нибудь — они всё насильно тянут к себе. Но на самом деле мы находимся в тумане до тех пор, пока не отпустим всё и поэтому мы не можем увидеть ясный облик истины.

«Бездомство» означает полное отпускание. Это означает отпустить сумасшествие толпы. Сегодняшние бонзы всё тянут к себе, поэтому они ни на что не годны.

Если ты кормишь кошку сладостями, то она прекращает ловить мышей. Собака, которую балуют, не сторожит. И человек не способен ни на какую работу, если он накопил деньги и может больше ничего не делать.

Политика Токугавы держала бонз 300 лет на коротком поводке с помощью тёплых ряс и полных животов. Так что, в конце концов, они — так же как и кабаны дегенерируют к обычным свиньям — потеряли свои клыки и когти и позволили высосать из себя все соки.

Во времена Токугавы буддисты были довольны тем, что их использовала политика. То, что они не смотрели на себя, как на религиозных людей — причина сегодняшнего упадка учения Будды.

Буддизм во времена Токугавы был управленческой машиной, замаскированной под религию. Поэтому он сразу и рухнул, когда во времена Мэйдзи с ним решили разобраться.

Сегодняшние бонзы стыдятся их рясы из-за недоверия, после того как во времена Мэйдзи правительство разобралось с буддизмом. Мир смеётся над этими недоверчивыми типами.

Сегодняшние бонзы бьются в проигранной битве. Они отступают на шатких ногах, держа алебарды задом наперёд. «Побитые воины испугаются даже пугала».

«Герой — тот, кто вернётся с победой. Глупец, кто с поражением».

Сегодняшние бонзы стыдятся быть монахами. Чтобы никто не узнавал их, они носят рясы и кэсы только во время работы. Потому что заработать деньги они могут только как бонзы. Это их дилемма. Католические священники всегда носят свои одеяния. Они горды носить их — плохо это или хорошо?

Не просто быть монахом и не пытаться получить от этого прибыль. Монах вообще не должен иметь ничего общего с прибылью. Что может быть более глупым, чем попытка получить прибыль от монашества? Ты должен бесстрашно встать на путь к своей настоящей цели. Как буддист, ты должен иметь чёткую жизненную позицию.

Каждый день в общественной жизни — это экзамен. Мы не должны проваливаться всю свою жизнь. Это так в первую очередь для ума, который спасает всех страдающих существ. Если ты хоть раз взбесишься, то страдающие существа не приблизятся к тебе. Если ты хоть раз станешь жадным, то они отдалятся от тебя. В этой момент ты не должен забывать об общественном сознании.