объединились в отряд и ринулись обратно – на исходные позиции. Они ворвались в горящее село (Подвысокое. – В.Р). Окраина его уже была занята врагом. Егеря располагались на отдых. Под неожиданным натиском они бежали в панике. Но отряд из 80 человек вряд ли мог рассчитывать на серьезный успех…»

Итак, новые очаги сопротивления и новые яростные контратаки. И это уже из сил формально несуществующей группы Понеделина, лишенной боеприпасов, продовольствия, управления… Откуда брались эти силы? Кто вел бойцов на отчаянный прорыв? Ответ напрашивается один – воинский долг и высокая гражданская совесть. Другого ответа дать невозможно.

Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер в очередной раз сообщает об удовлетворительном ходе операции по ликвидации окруженной под Уманью группировки советских войск и о пленении командующих 6-й и 12-й армиями. В то же время, оправдываясь, он жалуется на то, что продвижению немецких войск «препятствуют прошедшие вчера ливни». О каком-либо организованном вооруженном сопротивлении советских войск уже речи нет, хотя оно все еще продолжается.

Ниже Ф. Гальдер пишет, что «на стыке между войсками Клейста и Шведлера противник прорвался до Богуслава. Следует обратить внимание на смелость противника при проведении операции на прорыв. Образовавшийся прорыв говорит не только о смелости и дерзости противника, но и создает ряд неудобств для наших войск. Строительный батальон, а также подведенные запасные батальоны безуспешно пытались остановить противника. Этот прорыв противника является следствием недостаточной глубины построения наших наступающих войск…»

В вечерней сводке Ф. Гальдер говорит о полной ликвидации окруженной группировки советских войск, о пленении 100 тысяч и гибели до 200 тысяч советских солдат и офицеров и разгроме 16 пехотных и 6 танковых дивизий из состава бывших 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта.

Об этом дне Е.А. Долматовский пишет в книге «Зеленая брама»: «Тяжелые бои по всей округе. Произошло как раз то, чего мы более всего опасались: на разных участках – отдельные очаги нашего сопротивления, кольца, из которых не выбраться.

Южнее брамы дерутся возле Мартыновки и Терновки, севернее – у Небиловки, Нерубайки, Оксанино, Каменечья.

Крупнее других узел сопротивления у Терновки, уже на левом берегу Синюхи…

Наши не сдаются. Ночью штыковым ударом небольшой группе бойцов удалось прорваться в степь.

Генерал С.Я. Огурцов на базе 21-го кавалерийского полка создал сводный конный отряд, который принял последний бой на поле подсолнухов».

Генерал Ф. Гальдер впервые в своем дневнике не констатирует развитие событий в полосе группы армий «Юг», отметив только, что ее соединения продолжают преследование противника и ведут бои с советскими войсками в районе Богуслава.

В районе Умани немцы, несмотря на дождь, добивают остатки войск бывшей группы Понеделина, которые все еще упорно сопротивляются. Небольшие группы прорвавшихся из окружения советских бойцов и командиров уходят на восток и на юг.

Е.А. Долматовский пишет, что в этот день остатки советских войск вели бой «уже не за выход из окружения, а за то, чтобы подороже отдать свои жизни.

Ничего не должно достаться врагу: уничтожаются оставшиеся без снарядов орудия, автомашины с сухими баками и рваными скатами, всякая техника, до штабных пишущих машинок включительно.

Бензина – ни капли. Для того чтобы сжечь грузовик, его надо обложить со всех сторон соломой. Кажется, что горит просто стог.

Одна из групп пошла в атаку по свекличному полю в сторону Синюхи. На рубеже атаки застали только двух бойцов-казахов с пулеметом «максимом»…

Ураганный огонь противника.

Атакующие дрогнули, попятились…»

Об этом дне И.А. Хизенко в книге «Ожившие страницы» констатирует: «Днем нам стало ясно, что от наших частей остались только мелкие разрозненные группы. Гитлеровцы гонялись за ними.

Кто-то сообщил, что генерал (командир 80-й стрелковой дивизии. – В.Р.) ранен и захвачен в плен. Комиссару удалось дойти до Терновки, где, окопавшись в огородах, по-прежнему стойко сражались остатки дивизиона… Фашисты хотели побыстрее расправиться с непокорными советскими солдатами. Но ни пехота, ни артиллерия не могли сломить их сопротивление. Тогда оккупанты бросили против них танки… Комиссар был тяжело ранен в живот и через несколько часов скончался.

Ночью мы продолжали идти строго на юг. То и дело земля и небо освещались вражескими ракетами. Нас было семеро…»

Немногим чудом вырвавшимся из внутреннего кольца окружения советским бойцам и командирам предстояли новые испытания. За первым кольцом было второе, за вторым – третье. Между районами, контролируемыми войсковыми частями, сновала полевая жандармерия, осуществляя их «зачистку». Но враг всеми силами стремился дальше на восток, поэтому плотных колец создавать было некогда да и незачем. Это позволяло некоторым разрозненным группам из-под Умани дойти до Днепра, но переправиться через эту реку сумели очень немногие.

Командование группы армий «Юг» из-за больших потерь и усталости войск, в том числе и в результате боев в районе Умани, отдало приказ о временной приостановке наступления на Киев и о переходе к обороне 6-й армии. Продолжаются тяжелые бои в районе Богуслава.

В районе Подвысокого фашисты все еще ведут бои с отдельными группами красноармейцев, закрепившихся в Зеленой браме и засевших в рощах и оврагах. Бои внезапно вспыхивают то в одном, то в другом месте, и так же внезапно затихают. Но некоторые наиболее активные все еще рассчитывают на прорыв, и идут в бой, несмотря на ничтожный расчет на его успех.

«Тяжело у бойцов на душе. Обсуждаются детали прорыва, а подтверждается подозрение, что час атаки выдал врагу какой-то презренный перебежчик. Упредив на пять минут, противник накрыл огнем накопившуюся на рубеже пехоту», – пишет Е.А. Долматовский в книге «Зеленая брама». Это первый факт признания коммунистическим писателем случаев добровольной сдачи в плен советских бойцов. Советская цензура таких разговоров не жаловала…

К сожалению, история не терпит политических реверансов. Нужно констатировать тот факт, что к концу первой декады августа 1941 года случаи сдачи в плен советских бойцов и командиров, оказавшихся в ловушке в районе Умани, значительно участились. Люди, оторванные от своих частей, оставшиеся без руководства и боеприпасов, голодные, а зачастую и раненые, бросали оружие и в отчаянии поднимали вверх руки. Ежечасно отовсюду: с сел, зеленых дубрав, неубранных полей и глубоких оврагов – медленно выходили одиночные люди или небольшие группы и, уже не скрываясь, брели к проселочным дорогам, по которым двигались немецкие войска.

Уже привыкнув к подобной картине, фашисты, не прекращая движения колонн, равнодушно смотрели на этих несчастных, а нередко и откровенно глумились над ними. Решившие сдаться в плен, сами, как стадо животных, сбивались в группы у обочины дороги и угрюмо смотрели на победителей. Проходило немало времени прежде, чем к ним подходили жандармы или специально выделенные подразделения из состава полевых частей, которые сгоняли пленных в огромные колонны и начинали их конвоирование в намеченные временные лагеря.

По мере движения к колонне присоединялись все новые и новые группы отчаявшихся. Но были случаи, когда в колонну военнопленных фашисты заталкивали людей, захваченных с оружием в руках. В отличие от тех, кто уже покорился судьбе, эти еще были готовы продолжать сопротивление. Вокруг них стихийно формировались группы, которые при первой же возможности вырывались из печальной колонны и снова скрывались в зеленых украинских рощах и глубоких оврагах для того, чтобы продолжить борьбу.

Генерал Ф. Гальдер пишет, что в этот день на отдельных участках фронта группы армий «Юг» все еще отмечаются передвижения советских войск, которые переправляются через Нижний Буг. Но это уже войска Южного фронта, которые после уманской катастрофы пытаются хоть как-то стабилизировать обстановку отводом своих соединений за линию Днепра. Германское командование направляет высвободившиеся танковые соединения на Николаев и Херсон, стремясь прижать армии