автоматически еще туже затянуть петлю на шее или, наоборот, на руках.
В одном из исследованных случаев промежуток между шинелью и головой жертвы был заполнен опилками, слой которых достигал нескольких сантиметров… (а разве опилки — не в русской могиле? — Авт.)
При осторожном исследовании полости рта у этих трупов (каких «этих», если был только один случай? — Авт.) опилки были найдены на дне полости, у корня языка, как и в промежутках между зубами, причем следует отметить, что рот был закрыт перед этим, а кожа щек и губ была в полной сохранности.
Поэтому не подлежит ни малейшему сомнению, что завязывание головы производилось при жизни и должно было сильно ограничивать дыхание до расстрела…
Вполне аналогичные способы связывания (рук, обертывание головы, заполнение опилками промежутка между шинелью и головой, зашнуровывание шеи, как и связывание между собою шнуров на голове и руках) можно было обнаружить у многих трупов расстрелянных русских, изолированных из уже вышеупомянутых более старых массовых могил в Катынском лесу, судя по состоянию разложения тела (панцирь из жировоска, скелетирование). Особенно выразительный пример такого рода представляет собой труп русского, голова которого при одновременном связывании рук была туго обернута овечьей меховой шкурой и зашнурована.
Из всего установленного видно, что методы, применявшиеся при убийстве польских офицеров, вполне соответствуют тем приемам, в которых Советы упражнялись уже десятилетиями».
Тут снова мы упираемся в эти загадочные «русские могилы». Оказывается, какие-то из них все же исследовали и даже определили давность по состоянию разложения тела (хотя этот способ и не сработал с поляками). А вот такая простая вещь, как экспертиза шнура, почему-то не была проведена. Почему, интересно? Забыли?
Но вот что любопытно — наши свидетели, побывавшие на могилах, почти единогласно говорят не о гардинном шнуре, а о бумажном шпагате немецкого производства, который советские эксперты не обнаружили.
«Толстой. Веревку вы отчетливо видели?
Зубков. Да… Витая веревка была распущена, и я видел такие ленточки…
Бурденко. Вы у нас работали эти дни, почему же вы не видели и нам не показали связанные руки, а немцы настаивают в своих актах, что у многих офицеров руки были связаны. Почему мы не находим этого? Я просмотрел сотни трупов и мало видел веревок — одну, две веревки в день. Почему?
Зубков. Руки у этих трупов, которые сейчас подвергаются исследованию, не у всех связаны. Но попадается довольно много.
Толстой. Эти веревки, которые вы сейчас обнаруживаете, что они из себя представляют?
Зубков. Они представляют из себя белый шнур.
Бурденко. Вы говорите о веревках, а я видел плетеный шнур нерусского происхождения…»
Впрочем, кое-кто из свидетелей вспоминает, что когда доставали тела из могил, веревки с рук снимали. А как же шнур? Оставили для отчетности, когда хоронили поляков «по правилам»? Или дело в том, что шнур тоже поставлялся в СССР, в отличие от шпагата?
Оно, конечно, немецкий шнур или немецкий шпагат — разница невелика. Здесь германцев снова подвела цивилизованность: ну зачем вообще чекистам было связывать руки пленных дорогим и наверняка дефицитным шнуром? Трудно сказать о прочности германского бумажного шпагата, но советские пеньковые веревки были дешевыми, прочными и более удобными в обращении, поскольку, в отличие от гардинного шнура толщиной 3–4 мм, не резали руки расстрельщиков при затягивании узлов. Так что девять из десяти, что НКВД использовал бы традиционную советскую пеньковую веревку.
Впрочем, все это малые несообразности немецкой версии — а ведь есть еще и большие…
Глава 4
Странности почерка
— Разве не аксиома, — заметила Делла Стрит, — что преступник всегда оставляет следы?
— Статистика это подтверждает, — сухо согласился Мейсон. — Но, как правило, специально усилий он для этого не предпринимает.
Итак, мы видим, что у советской комиссии была как минимум одна сильная сторона — многочисленные и согласованно показывающие свидетели. У немцев свидетелей нет вообще — то, что они называют свидетельскими показаниями, таковым не является. Зато у них было одно явное преимущество — они оказались на месте казни первыми, без какого бы то ни было контроля и могли, если бы пожелали, сфабриковать любые улики, чтобы представить их доктору Бутцу и не подвергать тяжелым испытаниям его честность.
Тем не менее подготовились они плохо — гильзы фирмы «Геншов» еще не самая большая неприятность для немцев. В самом отчете д-ра Бутца, стоит лишь чуть-чуть задействовать логическое мышление, тут же начинают вылезать несообразности разного рода. О некоторых из них уже говорилось в прошлой главе — например, о несоответствии патронов и оружия, находящегося на вооружении НКВД, или о нарочитом игнорировании «русских могил» при постоянных ссылках на них. Но ведь это еще далеко не всё…
Сколько было трупов и сколько расстрельных команд?
Четыре года Светику,
Он любит арифметику.
Арифметику надо любить, это великая наука. Вот, например, самый простой вопрос: сколько поляков было расстреляно в Катынском лесу? Эта цифра разнится очень сильно. В «Официальном материале» говорится об 11 тысячах. А вот доктор Бутц почему-то вообще обходит этот вопрос. Помните, его комиссия,
