вооруженным шестидюймовками русским штурмовым орудиям и восьмидюймовым гаубицам – но другого оружия сюда не продавали. Мало кто знал, что танки эти тайно модернизировали и теперь на них стояли тепловизорные прицелы, системы автоматического поиска целей на поле боя и расчета огневых задач и дополнительные листы металлокерамической брони. Теперь, эти машины если и не могли тягаться на равных с римскими Ягдпантерами и русскими ИТ-152**, то, по крайней мере, не были легкой добычей для них. А в самой Персии для них и вовсе было мало соперников.
Поскольку полк относился к Гвардии Бессмертных, танкисты этого полка были гораздо лучше обеспечены, чем солдаты других не гвардейских частей. В Гвардии жалование было не больше чем в других армейских частях – но зато шахиншах поощрял своих гвардейцев другими методами. Бесплатная машина, бесплатная квартира – за беспорочную службу. Обязательно бесплатно – шахиншах знал, как поощрять. Никакие денежные премии, или повышенное денежное довольстве не дает такого эффекта как нечто ценное, что тебе дарит повелитель из своих рук.
Было и кое-что еще. В танковом полку, как и в некоторых других частях Гвардии не было русских военных советников.
Сегодня в полку был объявлен парковый день, по этой причине все офицеры находились в мехпарке, чинили технику. Как и во всех частях Гвардии Бессмертных, весь личный состав этого полка был исключительно офицерским звания начинались с младшего лейтенанта. А как подобает в любой хорошей армейской части – офицеры части колдовали над своими машинами все вместе, не возлагая это на плечи ремонтных служб. Вверенную тебе боевую технику нужно знать, и лучший способ, чтобы узнать ее получше – это отремонтировать ее – своими руками.
Время шло уже к полудню и некоторые ремонтные бригады уже вытирали черные от масла руки в предвкушении посланной Аллахом трапезы, когда на залитую бетоном площадку мехпарка влетел Егерь командира полка – полковника Хабибуллы Айята. За рулем был не его родственник из дальнего велайята***, которого он устроил на непыльную должность шофера при штабе – а лично полковник Айят. И вид у него было весьма бледный.
– Строиться по экипажам! – заорал он в мегафон, едва остановив машину.
Проклиная про себя все на свете, офицеры разгибались, вытирали руки ветошью, вставали в строй прямо рядом с ровной линейкой выкрашенных в песчаный цвет машин, навесы прикрывали которых от безжалостного палящего солнца.
Кое-кто уже разглядел человека в штатском на сидении рядом с полковником – и по спине пополз холодный пот, липкие щупальца страха прихватили сердце. Человек в штатском рядом с полковником мог быть только в одном случае и принадлежать он мог только к одной организации.
– Вверенная мне часть построена, эфенди… – доложил полковник, стремясь не показывать, как он испуган.
Неизвестный в штатском брезгливо посмотрел на танкистов.
– К воротам вашей части поданы автобусы. Прикажите своим людям выходить к автобусам поротно.
Полковник не успел ничего сказать, когда неизвестный добавил.
– И почему они в таком виде, полковник? Грязные… прикажите им вымыть руки и одеть парадную форму. Прикажите им привести себя в порядок!
Сердце, которое только что сдавили холодные пальцы, пустилось в пляс.
– Осмелюсь спросить, эфенди… сам Светлейший соизволил видеть вас?
Штатский посмотрел на полковника Гвардии как на пустое место
– Эту честь надо заслужить – холодно сказал он – извольте приказать своим людям привести себя в порядок и строиться у автобусов.
Тот же день.
Район Маадар, Тегеран
Маадар – мало у кого из персов не замирало сердце при этом слове. Маадар для перса – это ночной стук в дверь, это довлеющий над каждым меч, это пытки и казнь без суда. Это тысячи пропавших без вести людей, о которых не принято даже помнить. Маадар – это ночная столица Персии, днем столицей был Тегеран – а ночью власть переходила к Маадару и каждый неспокойно спал, ожидая стука в дверь. Днем ночная власть никуда не уходили, просто о ней старались не думать – до следующей ночи. Не думать, не видеть, не слышать, не знать, не вспоминать.
Это все мы поняли уже потом, через несколько месяцев, когда спецгруппа лейб-гвардии шестьдесят шестой десантно-штурмовой дивизии ворвалась в крепость Маадар, когда мы увидели ее узников, когда прорвались в ее подвалы, сметая шквальным огнем последних защитников Центра дознания САВАК, который даже свои называли 'Центр ужаса'. Позже, когда полицейские следователи снимали все новые и новые допросы, открывая все новые и новые ужасы творившегося там, и по всей остальной стране зла. Позже, когда шокированный открывшейся правдой о правлении Хоссейни Государь решил, что Персия должна стать не подвассальной страной, а частью Российской Империи. Он был прав тогда, потому что правление Мохаммеда Хоссейни настолько искалечило души людей – и тех, кто властвовал, и тех кто подчинялся – что кто бы не стал новым иранским шахиншахом – все продолжалось бы. Те кто правил – так и правил бы, кнутом и дыбой, а те кто подчинялся – не посмели бы возвысить голос. Или посмели бы – сметающей все на своем пути волной бессмысленного и беспощадного религиозного бунта. Только правление тех, кто родился и вырос свободными, с осознанием собственного достоинства и прав, с осознанием долга перед Родиной и заповедей Божьих, могло излечить эту страну. Не сразу, но постепенно могло…
Комплекс зданий САВАК в Маадар был выстроен в шестидесятые годы и сильно расширен в восьмидесятые. Поэтому, у него были как бы два периметра охраны – внутренний и внешний, причем внешний был сильно вытянут в сторону от города, захватывая свободные территории. Мало кто мог сказать – за исключением тех, кто здесь работал – что побывал за этими стенами и выбрался оттуда. Но кое-кто выбирался – немного, ровно столько, чтобы рассказать остальным. Шепотом…
От основной дороги, идущей к кольцевой*, к центру дознания САВАК вело бетонное, четырехполосное шоссе, упирающееся в глухой забор и глухие стальные ворота, которые не открывались – а отъезжали в сторону, прячась в стене. Глухая, высотой на глаз шесть-семь метров стена с отрицательным наклоном и рядами колючей проволоки поверху, через каждые пятьдесят метров на стене были башенки с охраной, с прожекторами и пулеметами. Что находится внутри, было видно с трассы – ряды одинаковых, угрюмых, бетонно-серых сооружений пяти-семи этажей высотой…
Мы ехали третьими в колонне, нас охраняли – две машины с охраной впереди и две – позади. Никакой пропускной системы я не увидел – когда мы подъехали к воротам – головной внедорожник взревел клаксоном – и через несколько минут ворота стали отползать в сторону.
