— Я ожидал худшего.

— Сэр, худшего стоит ожидать чуть позже — сказал твердо финансовый маг в профессорских очках — не забывайте, что рост у нас происходит после Черного понедельника, и мы его так назад и не отыграли. Пока информации недостаточно, да и большинство игроков не заглядывают так далеко, как можем заглядывать мы. Настоящие танцы с волками начнутся, когда мы будем принимать бюджет. У нас в бюджете дыра, сэр, и мы ее сможем закрыть, но ненадолго, потом эта дыра утопит нас. Если мы бросим волкам кусок мяса — они обрадуются, но потом попросят еще и еще, а если мы не дадим, они нас просто сожрут. Мы живем не по средствам, вкладываем деньги в военный сектор экономики, печатаем их и тратим их на противоборство с СССР — рано или поздно за это придется расплачиваться. Туча денег, которые мы напечатали, концентрируется в спекулятивных пузырях, но если экономика не генерирует достаточно добавленной стоимости, чтобы расплачиваться за все за это — рано или поздно нам придется расплачиваться. Мы провели стресс-тесты ведущих финансовых институтов и проработали несколько вариантов дальнейшего развития экономической ситуации. Если мы прямо сейчас не начнем реализовывать комплекс мер по сокращению дефицита бюджета, при том что сокращать другие расходы кроме военных нельзя — мы рухнем. Сначала обвалится один из рынков, возможно акций, возможно недвижимости в той же Японии, куда многие вложились, потом начнется кризис доверия и банкротства, целый вал банкротств. В лучшем случае это произойдет в девяносто шестом, в худшем — в девяносто первом.

— Что мы можем сделать, что бы этого не допустить?

— Нужно связать деньги. У нас очень много необеспеченных денег. Они не идут на пользу экономике, потому что не создают рабочие места, а скапливаются в спекулятивных пузырях. Деньги стали делать деньги, сэр, пока это хорошо, но долго так мы жить не сможем.

— Почему бы не связать деньги, сделав хорошую ракету?

Гринспен улыбнулся, как профессор на шутку студента

— Потому что ракета не принесет дохода. Если вы вкладываете свои личные деньги — вы вкладываете это в то, что нужно другим людям, что будет работать и принесет доход, ведь так? У государства давно нет своих денег, все деньги заемные. Это не хорошо и не плохо, мы занимаем деньги, и нам их занимают, потому что считают, что мы достаточно умны, чтобы ими распорядиться. Но как бы мы не были умны — рано или поздно деньги придется возвращать, а ракета их не вернет, ракета наоборот потребует дополнительных вложений. Мы можем, конечно, поиграть с отчетностью — но потом за это придется расплачиваться. И я предупреждаю, господа — очередной виток оборонных расходов исключен начисто.

— Но при чем тут Советский союз?

— При том, что это поле для расширения. Это дешевые ископаемые ресурсы. Дешевая нефть это еще не все, нужно много чего другого, чего не могут дать друзья из пустыни. Наконец, это некая уверенность в будущем, что немаловажно. Без этого господа — инвесторы будут держать деньги в своих карманах. Открою небольшой секрет: настроение всех рынков зависит не от того, что происходит, а от того, как к этому отнесутся инвесторы.

— Так убедите их! Черт возьми, это же ваша задача! — взорвался недалекий, мало чего понимающий в экономике Буш

— Сэр, это не моя задача. Это задача мистера Президента, покинувшего нас — нагло ответил Алан Гринспен

— Министр торговли так же считает? — Буш перевел взгляд, и только сейчас понял, что совершил ошибку. Новый министр торговли Уильям Верити, только летом занявший пост скончавшегося на посту Малькольма Болдриджа был внуком основателя Армко Стил Джорджа Верити и председателем совета по советско-американскому экономическому сотрудничеству. Его назначение прошло с ножом у горла, демократы знали что делали. Требуя назначения подобных людей, они расшатывали команду, нацеленную на победу Америки в холодной войне, и делали ее уязвимой.

Тем более — Верити родился 'с золотой ложкой во рту' и не имел никакого желания отдавать что бы то ни было ради победы в войне с Советами.

— Джордж, мне не нравится тон, который мы взяли — спокойно сказал министр — совсем не нравится. Если это все записывается, и каким-либо образом попадет в прессу, будет второй Черный понедельник. Мне не нравятся слова, которые здесь используются. Сталинисты хватают людей, сталинисты убивают людей. Мистер вице-президент, достаточно один раз побывать в СССР, чтобы убедится, что там нет никаких сталинистов.

— И кто же там по вашему есть?

— Люди, сэр. Там есть люди, в чем то очень похожие на нас. Да, может быть их власть не столь совершенна, как наша, но это не их вина, а их беда. Эти люди также водят детей в детский сад и школы, ходят на работу, и самое главное — эти люди являются потребителями. Вы понимаете, о чем я?

— Более чем. Но я не спрашивал вас про советских людей. Я спрашивал про состояние нашей экономики.

— Про состояние экономики… Состояние экономики таково, что наш торговый баланс трещит по швам. С Японией состояние торговли катастрофическое, они ввозят сюда свою высокотехнологичную продукцию и скупают недвижимость, потому что у них недвижимость стоит на порядок выше, за те деньги, что у них стоит императорской дворец с парком в центре Токио можно скупить весь Лас Вегас. Гораздо опаснее другая тенденция: увеличивается экспорт дешевой, низкотехнологичной продукции с юга, из Китая и Тайваня, из Малайзии. В семидесятые-восьмидесятые мы пошли на то, что лишили рабочих мест миллионы американцев и вывели часть производства в Мексику, чтобы сократить издержки. Но с нынешним экспортом не сможет конкурировать ничего китайская продукция превзойдет нашу по уровню издержек, японская — по качеству и технологиям. Мы оказываемся в тупике.

— И что вы предлагаете?

— Ответ очевиден. Ни у Китая ни у Японии нет того, что есть у нас: возможности договариваться с Советами. Если Советы откроют для нас свой рынок, согласно договоренностям — наша промышленность получит практически бездонный источник заказов. Нефтяники, металлурги, станкостроение — поднимутся все. Я имел возможность изучить промышленность СССР и знаю, что она нуждается в модернизации. Если сменилась власть — очень много будет зависеть от того, ко протянет руку первым. Если мы — то и заказы будут наши.

— Ради бога! Для чего мы разрабатывали программу КОКОМ***********, вам вообще известно что это такое, или нет?

— Известно. Это одна из самых больших глупостей, какую только предпринимало правительство Соединенных штатов Америки. Японцы благодаря этому получили возможность втридорога драть с русских за свои станки и вычислительные комплексы, получая такую прибыль, какая американским производителям станков не снилась и в розовых снах. Швеция закупила столько станков с ЧПУ — что удивительно, как она не стала первым мировым экспортером после Японии. Этот КОКОМ — просто еще один способ наживы, созданный наивными и не желающими видеть очевидное людьми!

— Достаточно, мы вас поняли. Джеймс, можешь нас порадовать?

Секретарь казначейства, Джеймс Бейкер отложил в сторону карандаш.

— Пока у нас сухо в трюмах — сказал он — но это пока. Сводить концы с концами становится все труднее, доходность по казначейским обязательствам повышается уже третий месяц подряд. Бойня в понедельник************ немного сбросила напряжение, и нам удалось хорошо разместить выпуск тридцатилетних /облигаций/. Но пока это все, чем можно порадовать на рынке не так много денег, чтобы их изымать, скорее есть их нехватка.

— Нехватка?

— Да, нехватка. Деньги оттягивает Европа и Япония, особенно Япония.

— Хорошо. Фрэнк, скажешь что-нибудь?

Фрэнк Карлуччи, министр обороны, глава Карлайл-групп, инвестиционного банка, и одновременно руководитель Юнайтед Дефенс, придворной компании, которой по странному стечению обстоятельств доставалась огромная доля из пирога гособоронзаказа, оторвался от своих записей.

— Я бы тоже не стал смотреть на будущее в черном свете и заранее поднимать панику, сэр. Главное