помидоры — десять килограмм, восемь кило риса, четыре пачки дрожжей и три палки колбасы твердокопченой.

ГАРКУША. Еще палка должна быть!

ЗЕНИН. За мародерство в военное время — расстрел!

ЛАПИН. Елена Юрьевна!

ДОРОДНЫХ. Что Елена Юрьевна? Я двадцать лет Елена Юрьевна!

ЛАПИН. Во-первых — тридцать! А во-вторых, я видел, как вы прятали!

ДОРОДНЫХ. Я не прятала, а делала НЗ! Инстинктивно! (Отдает колбасу.)

ИВАНОВ. Проверено все — радиации, как ни странно, нет. Чуть светят Елена Юрьевна и дрожжи, но немного, процентов двадцать выше нормы. С этим жить можно.

ГАРКУША. Может, бражку поставим? Пропадут же без холодильника!

ЗЕНИН. Нет. Нет! Надо пытаться выбраться отсюда!

ИВАНОВ. Зачем? Зачем торопиться? Дети у всех в разъезде, жены… Жены почти тоже все в безопасности. Там опасно. Наш долг с вами — сохранить жизнь вверенных нам людей. В конце концов у нас у всех отпуск!

ЗЕНИН, А гражданский долг? Лебедев и Лапин — военнообязанные!

ТОЛИК. Я готов!

ЛАПИН. Если честно, то я не совсем еще готов! Но если надо…

ДОРОДНЫХ. А вы, Жорес Филимонович?

ЗЕНИН. Я не могу покинуть вверенного мне поста — возможны повторные удары и большой поток беженцев.

ЛАПИН (радостно). Этот старый дурак закрыл нас снаружи на замок. А второй замок висит на запасном выходе с надписью: «Ключ в охране!» Нас ждут, можно сказать, в военкомате, а он… Это вредительство! Чистой воды вредительство!

ГАРКУША. Влипли, но могло быть и похуже. (Вернувшемуся Иванову.) Как там с активностью?

ИВАНОВ. Немного светит урна перед дверью, но воздух, что удивительно, чище, чем здесь, и намного.

РЕБЕЗОВА. А что он такое непонятное сказал в самом конце?

ТОЛИК. Зироу — ноль по-английски.

ЗЕНИН. Значит, англичане проклятые жахнули! Это Василий Константинович перед смертью нас предупредил. Умер как герой!

ГАРКУША. Не, чего это англичанам по нам лупить? Идиоты они, что ли? Что им у нас в Нечерноземье надо? Это все американцы, их почерк, меня шурин давно предупреждал!

ЗЕНИН. Империализм показал свое зверское лицо!

ДОРОДНЫХ. Ну почему, ну зачем он нам его показал? Ну что мы ему плохого сделали?

ГАРКУША. Видать, дозалупались. Вот у них нервы и не выдержали, тоже ведь не железные.

ТОЛИК. Сегодня утром еще мы ноту Биробиджану предупреждение сделали. Может из-за этого?

ЗЕНИН. Точно! Точно из-за этих евреев! Они наябедничали Израилю, те — своему сионистскому лобби, а лобби — президента за горло и все!

ЛАПИН. Ну что у вас всегда евреи виноваты?! Сколько можно?! Две тысячи лет и все они!

ЗЕНИН. А кто ж еще?! Не папуасы же? Кто все это выдумал? А Нобелевские премии? Ни одной русской фамилии!

ЛАПИН. Ну и не слушали бы их, если не нравится! А то тысячу лет Христу молились — не понравилось, решили еще тысячу лет Маркса слушаться! Поживите хоть раз своим умом, как те же папуасы!

ЗЕНИН. Не трогай Маркса!

ЛАПИН. Не собираюсь я его трогать, он первый начал! С Энгельсом на пару!

ЗЕНИН. А у вас, гражданин Лапин, с вашим допуском сестра в Америке!

ЛАПИН. Это подло — во-первых, никакой сестры в Америке у меня нет! Во-вторых, она мне троюродная! А в третьих… в третьих… все кончено! (Рыдает на груди у Гаркуши.)

ГАРКУША. Брата не пожалела, а говорят — евреи хорошие родственники. Вот мы, русские — ну раз дали в морду, ну два — кулаком же, а не бомбой! Эх, Боря, Боря!

ДОРОДНЫХ. Не ревите как баба — все кончено! Вот я баба — это у меня все кончено, а не у вас! Это я несчастная, ну кому я теперь нужна! Господи, ну кому я теперь нужна! (Рыдает.)

РЕБЕЗОВА. Товарищи, вы же интеллигентные лица, перестаньте же, черт вас возьми, возьмите себя в руки! Просто психоз какой-то! Ничего еще не кончено, мы еще будем долго му… му… мучиться!! (Начинает рыдать, вызывая у остальных первые признаки истерии.)

ДОРОДНЫХ. Э-э-э-э… (Припадает к плечу Иванова.)

ИВАНОВ. Что же нам теперь делать?! Пока наши придут, мы с ума сойдем!

ТОЛИК (с инструкцией в руке). «Во избежание психозов и шока после ядерного удара принимаются успокоительные вещества из аптечки первой помощи». Вот!

РЕБЕЗОВА (всхлипывая). Оно… оно изъято, чтобы наркоманы не… не кололись… Их так боялись… так боялись… а теперь успокоиться не… не… нечем!

ГАРКУША. Как, нечем?! А это что?! (Потрясает бутылкой.) Боря, очнись! Разводи быстрей!

ЛАПИН. Кого разводить? Зачем?

ГАРКУША. Разводи быстрей, а то людей на глазах теряем! В шок войдут и не выйдут! Девки, готовь таблетки из бутербродов!

ЗЕНИН. Не бывает незаменимых людей и безвыходных положений. Молодец, Иван Данилович! Спасибо от имени командования.

ГАРКУША. Спасибо в стакан не нальешь. Ну, братцы, взяли быстро! Помогите, у кого руки трясутся. Юрий Витальевич, скажите народу.

ИВАНОВ. Ну, с отпуском! Ой, что это я! Просто: будем! Будем жить!

ГАРКУША. Быстро по второй, пока рецидив не пришел!

ЗЕНИН. Позвольте мне сказать. Я пью это горькое, но полезное лекарство за мудрую внутреннюю и внешнюю политику нашей партии!

ДОРОДНЫХ. Совсем как в фильме ужасов!