«прямом», т. с. смысловом значении, а в «звуковом», по принципу ребуса (ведь в ребусах мы записываем слова с помощью знаков-рисунков!). И тогда, складывая друг с другом подобного рода знаки-ребусы, мы в принципе можем записывать любые слова языка. А это значит — перейти к письму в подлинном смысле этого слова, к записи человеческой речи с помощью графических знаков.
Этим третьим, «ребусным» путем пользовались во многих странах. И самыми первыми — и самыми удачливыми! — оказались древнейшие жители долины Тигра и Евфрата, шумеры. Произошло это, конечно, не сразу, процесс превращения «языка рисунков» сначала в идеографию, а затем и в «настоящее» письмо затянулся на много столетий. Об этом и расскажет следующая глава.
Глава четвертая. Шумеры были первыми
ейчас на земле Двуречья, в долине Тигра и Евфрата, звучит арабская речь. Две тысячи лет назад здесь говорили по-арамейски. Еще две тысячи лет назад (т, е. за две тысячи лет до нашей эры, и за четыре тысячи — до наших дней) в Двуречье господствовала речь аккадцев. А если мы углубимся во тьму времен еще на две тысячи лет, то обнаружим, что около шести тысячелетий назад тут говорили по-шумерски. И не только говорили, но и пытались писать. До нас дошло большое число «глиняных книг», обожженных табличек, покрытых рисуночными знаками. По ним-то ученые смогли восстановить трудный, сложный и долгий путь, который проделали шумеры, прежде чем смогли научиться писать «по-настоящему», т. е. передавать звуковую речь с помощью графических знаков.
В Ленинграде, в Государственном Эрмитаже, под инвентарным номером 15 000, хранится древнейшая из дошедших шумерских табличек. Возраст ее минимум 5100 лет (возможно, и все пять с половиной тысячелетий). А так как именно шу-меры первыми на земном шаре начали свой путь к изобретению письма, то эта табличка по праву может быть названа самым древним письменным документом планеты.
Разумеется, возраст «рассказов в картинках», которые находят и пещерах эпохи палеолита, измеряется не тысячелетиями, а десятками тысячелетий. Но они все же не являются письмом и даже «протописьмом», зачатками письма, а относятся к живописи. То же самое можно сказать о знаменитых фресках Тассили в Сахаре и многих других памятниках эпохи неолита. На эрмитажной табличке всего четыре знака: тиара, знак, символизирующий женщину, рука и ограда. Хотя они имеют рисуночный, «пиктографический» характер, это все-таки не пиктограмма, не «рассказ-картинка», а запись. Все знаки таблички имеют самостоятельное значение, они символизируют одно определенное понятие (или группу близких понятий: тиара может означать и царя, и царицу, и власть). В пиктограмме отдельные знаки образуют единый нерасторжимый комплекс. Или же дается «раскадровка» события по отдельным ситуациям. Не зная «предыдущих» кадров, нельзя понять «последующие» (в этом смысле идеалом для пиктографии была бы киносъемка, настоящий «рассказ без слов» — один лишь «показ»). Знаки эрмитажной таблички — это настоящие идеограммы, знаки определенных понятий или вещей.
Но все же это еще не «настоящее» письмо, передающее связную звуковую речь как таковую. К нему шумеры подошли позже. Археологи нашли большой архив документов в руинах древнего шумерского города Урук (библейский Эрех, современная Варка) и в Ираке, которые имеют возраст порядка 5000 лет. Анализ знаков, начертанных на табличках, показывает, что эти знаки еще не являются логограммами (т. о. знаками, передающими конкретное слово конкретного языка), они лишь идеограммы, «напоминающие», но не «записывающие» речь в полном смысле этого слова.
Наиболее наглядно об этом говорит порядок знаков в записях. И в русском, и в шумерском, да и в любом другом языке мира есть правила грамматики, определяющие порядок следования одного слова за другим, одной части речи за другой. Если бы древнейшие шумерские знаки были логограммами, то, естественно, знаки-слова должны были бы подчиняться строгому порядку, диктуемому грамматическими правилами. Однако в текстах мы этого не находим.
Например, у шумеров были специальные знаки, обозначавшие числительное «3», «козу» и «темноту» (последний имел еще значения «ночь», «беда», «черный» и др.). Если бы это были логограммы, то для записи фразы «3 черных козы» мы должны были бы расположить знаки в таком порядке: сначала числительное «3», затем знак «темнота» (т. е. «черный»), и в конце — знак «коза». Но в древнейших шумерских записях из Урука подобные знаки могут располагаться в произвольном порядке: в «3 коза темнота», и «3 темнота коза», и один над другим — «3 коза темнота», и «3 темнота коза». Числительное 3 ставится впереди лишь для удобства подсчета цифр, а не по правилам грамматики. Порядок остальных знаков не играет роли. А это значит, что здесь нет записи связной звуковой речи.
Нет никакой связи здесь и с шумерским языком: ведь мы «читали» запись по-русски («3 черных козы»), хотя она сделана шумерами. В принципе, таким же образом можно интерпретировать ее на любом другом языке, хотя, конечно, сам писец «читал» ее на своем родном шумерском языке, т. е. связывал в уме каждый знак идеограмму с определенным шумерским словом.
Подобного рода записи, не воспроизводящие связной речи, могут с успехом примениться шип, и очень узкой сфере: в хозяйственном учете, в списках, перечнях выдач и поступлений и т. п. Как раз такого рода документами и являются таблички из архива города Урук.
Однако записывать нужно было не только сухие перечни (где можно обойтись знаками для чисел и конкретных предметов, которые исчислялись), но также имена собственные, мифы, исторические события и многое другое, Этого настоятельно требовала бурно развивающаяся цивилизация шумерских городов- государств. Без передачи всех элементов речи тут трудно, а то и невозможно обойтись. А как передать с помощью знаков-рисунков абстрактные понятия религии или имена собственные? Или служебные слова: местоимения, частицы, показатели рода, числа, надежа?
Шумеры стали вводить в свое письмо условные значки, символы, а не «картинки». Например, вместо имени богини рисовался знак, служивший ее символом (как, скажем, если вместо слова «Христос» мы ставили бы знак креста). Вместо названия общины рисовали знак ее тотема, ее эмблему (как если бы вместо слова «Британия» мы ставили рисунок льва, вместо США — «дядю Сэма» и т. п.). Таким же «символическим» путем шло развитие системы записи у многих индейских народностей Нового Света (вспомните «послание к Конгрессу», направленное семью индейскими племенами, знак «журавля» и другие животных). По этот путь не привел к созданию «настоящего» письма, слишком уж он был сложен.
Шумеры находили и иной путь: одно понятие передавали рисунком, обозначающим другое, но близкое понятие. Например, прилагательное «черный» с помощью знака «темнота», изображавшее небесный свод с черточками под ним. Знак-рисунок «нога» мог также передавать еще глаголы «ходить» и «приносить» и т. п. И этот путь не был привилегией одних шумеров: подобным же образом совершенствовали свои системы делавары и многие другие творцы сложных идеографических систем.
Теневиль, как вы помните, в последние годы своей жизни создавал новые знаки, соединяя прежние знаки в один, более сложный. Точно так же поступали и шумеры. Например, знак, символизирующий женщину (его мы находим уже на древнейшей табличке из Эрмитажа), соединенный со знаком горы, образовывал новую идеограмму, означавшую «рабыня» (т. к. рабов шумеры добывали в войнах с соседними племенами, жителями гор, то буквальный смысл знака был «женщина из горной страны»).
И лишь, последний, «ребусный» путь привел шумеров к созданию письма. Пусть идеограмма имела несколько значений, в контексте всегда можно было установить, какое именно из них надо выбрать (например, в записи «3 ТЕМНОТА КОЗА» ясно, что знак «темнота» следует понимать, как прилагательное
