Развернув кобылку, девчонка направила ее неспешным шагом по проселочной дороге, пролегавшей через луг.

— А откуда сам будешь?

— Из Намангана. Это в Узбекистане город такой.

— А, знаю! У мамани пластинка такая есть: «В Намангане яблоки зреют ароматные…».

— «… На меня не смотришь ты — неприятно мне!», — со смехом подхватил Рустам, — Точно, есть такая песня…

— В Рязани служишь?

— Учусь, в училище.

— А, эти — попрыгунчики, да?

— Ну да, попрыгунчики… — нет, ну она просто прелесть, что за девчонка.

— Не свалишься там? — заботливо поинтересовалась она.

— Да ничего, нормально, спасибо…

— Ну-ка… — и, легко подхватив Рустама за тощие ляжки, она основательно, по-хозяйски придвинула его ближе к себе, — Нормально так?

— Ага, нормально… — Рустам с трудом восстановил сбившееся дыхание.

— Лапы не распускай, смотри, — с ненатуральной строгостью предупредила амазонка, — А то враз слетишь у меня…

— Да не… Меня Рустам зовут, а тебя?

— Маша, — протянула она через плечо маленькую твердую ладошку.

Ладошка оказалась неожиданно горячей — словно Маша ее у печки грела. А еще Рустам готов был поклясться, что уже знал ее имя за секунду до того, как она его назвала. Ну, конечно же, только так ее и можно было назвать.

— А ты работаешь, учишься?

— И учусь, и работаю. В веттехникуме учусь, на заочном. А работаю — на ферме у мамани. Ее как оставишь? И работа трудная, и прибаливает, и хозяйство, опять же…

— А отец?…

— А, — недовольно отмахнулась Маша, — Поддает, паразит такой. Как отучить — не знаю просто. Зла не хватает…

— Бывает, — сочувственно вздохнул Рустам.

— У нас в деревне все мужики квасят, — горько вздохнула Маша, — Не могут они без этого, что ли? У вас тоже так, небось?

— Да ты знаешь — нет.

— Что — вообще не пьют, что ли?! — она даже обернулась.

— Почему? Пьют, только не столько.

— А вот почему?

— Ну, я даже не задумывался, — засмеялся Рустам, — Может, оттого, что жарко: на жаре-то как пить? И не хочется даже, чай горячий — другое дело. А вообще, у нас мужики больше покушать любят!

— Правда, что ли?

— Конечно, правда! Здесь мужики бутылку вскладчину покупают, а у нас плов готовят вскладчину: один приносит мясо, другой — рис, третий — морковку с луком… Приходят в чайхану и там плов готовят. Покушали, чай попили — хорошо!

— Ой, ну слушай — молодцы какие! Только их что, дома не кормят?

— При чем тут «не кормят»? Просто — традиция такая… Ну, вроде мужского клуба.

— Ой, а у нас в клубе танцы сегодня будут! Приходи со своими ребятами!

— Ага, сейчас! — развеселился Рустам, — У нас сегодня вечером свои танцы будут… Со шваброй в обнимку…

— Ну вот, приехали, — ферма шибанула в нос хорошо знакомыми ядреными запахами, — Слезай.

Рустам соскользнул с костлявого кобыльего крупа и с удовольствием погладил бархатную серую шею: «спасибо, лошадка…».

— Машунь, ты чего вернулась-та? — вышла им навстречу румяная толстуха в клеенчатом переднике, — Забыла чего?

— Да ничего не забыла. Тут ребята с десантного училища на учениях, молочка попросили…

— А-а, ну эт пожалуйста! А я уж думала — жениха ты поймала, да знакомиться привезла!

— Мам, да кончай ты! — возмутилась Маша, — Скажешь тоже!

— А чего? — веселилась толстуха, — Вон парень какой: краси-ивай, черногла-азай!

— Здрасте, — выдавил, наконец, покрасневший Рустам.

— Здравствуй, здравствуй, друг прекраснай! — весело оглядела его толстуха, — Ну дак чо — молочка, что ль, вам налить?

— Ну, если можно…

— Ну а чо ж — нельзя? Проведи, Машунь!

— Идем, — тронула его Маша за локоть.

Ферма производила странное впечатление — словно дом, в котором есть хозяйка, но нет справного хозяина. Коровенки выглядели сытыми и довольными, но при этом внутренний полумрак был многократно проткнут столбами света, падавшими сквозь дырявую крышу. Почти ни одна лампочка не горела. Щелястые стены давно и безответно взывали о ремонте.

— Маш, — неловко спросил Рустам, — Может, чего помочь надо?

— А чего ты поможешь? — пожала она плечами, — Сам видишь, как оно у нас тут… Что механик, что электрик — не доищешься никого, квасят вечно, паразиты. Автопоилка уже второй месяц, как сломалась — дак чего? Думаешь, почесались? Так и таскаем воду от реки — руки отрываются, пока всю эту ораву напоишь…

— Слушай, а можно, я гляну?

— Поилку-то? А ты что — соображаешь?

— Ну. У меня дядя на ферме работает, я ему часто помогал. Они же все стандартные, поилки эти?

— Да кто их знает — посмотри… Только вряд ли у тебя чего получится: оно же еще при Иване Грозном, наверное, строилось.

— Посмотрим. Инструменты есть тут какие-нибудь?

— В подсобке есть какие-то, глянь…

Ого, с каким энтузиазмом Рустам взялся за дело! Вот вам особенности национального менталитета — чешите грудь, делайте выводы: европейские рыцари ради покорения прекрасной дамы совершали грабительские походы и рубили, как капусту, головы огнедышащим драконам. Вошедший в легенду китайский уличный продавец масла очаровал самую прекрасную гетеру галантным обхождением и заботой. Русские Емеля да Иван-дурак вообще сами ничего не делали для покорения царских дочек — предоставили отдуваться за себя щукам да конькам-горбункам. А вот что делал узбекский богатырь Фархад для того, чтобы завоевать сердце красавицы Ширин, знаете? Он пахал! Сокрушал горы, перегораживал горную реку для того, чтобы напоить иссохшую долину и спасти от голода тысячи и тысячи дехкан. Вот это, по большому счету, Подвиг! Увы, но по какой-то ужасной несправедливости в памяти людей почему-то чаще остаются разрушители, а не созидатели. Все знают тупого тщеславца Герострата. А вот кто знает, как звали изобретателя пожарной машины?

Вся работа потребовала часа с небольшим. Ерунда, скажете? Это если знаешь, как делать — тогда ерунда.