— Но зачем ему тогда было спрашивать Слагхорна, как делать Хоркрукс, если он это уже прочел? — спросил Рон.

— Он говорил со Слагхорном только чтобы выяснить, что произойдет, если расщепить душу на семь частей, — ответил Гарри. — Дамблдор не сомневался, что Риддл уже знал, как создать Хоркрукс, в тот момент, когда он спрашивал о них Слагхорна. Думаю, ты права, Гермиона, очень похоже, что именно отсюда он взял всю информацию.

— И чем больше я о них читаю, — сказала Гермиона, — тем более ужасными они мне кажутся, и тем меньше я верю, что он на самом деле создал целых шесть. В этой книге предупреждают, что разорванная душа становится очень нестабильной, и это при создании только одного Хоркрукса!

Гарри припомнил, что говорил Дамблдор, насчет того, что Волдеморт перешел грань «обычного зла».

— А есть ли способ собрать свою душу обратно? — поинтересовался Рон.

— Есть, — невесело улыбнулась Гермиона. — Но это невероятно болезненно.

— Почему? Как это можно сделать? — спросил Гарри.

— Раскаяние, — произнесла Гермиона. — Ты должен действительно ощутить, что ты наделал. Там есть сноска. Вероятно, эта боль может тебя уничтожить. Я как-то не представляю себе, чтобы Волдеморт попытался это сделать, а вы?

— Нет, — покачал головой Рон, прежде чем Гарри успел ответить. — Так в этой книге сказано, как уничтожать Хоркруксы?

— Да, — Гермиона начала листать хрупкие страницы с таким видом, словно копалась в гниющих потрохах, — потому что эта книга предупреждает Темных волшебников, насколько сильные заклинания необходимо на них накладывать. Судя по тому, что я прочла, то, что сделал Гарри с дневником Риддла — один из очень немногих реально действенных способов уничтожить Хоркрукс.

— Что именно, пырнуть его клыком василиска? — уточнил Гарри.

— О, ну тогда круто, что у нас такой большой запас клыков василиска, — заявил Рон. — А я-то думал, что нам с ними делать.

— Это не обязательно должен быть клык василиска, — терпеливо сказала Гермиона. — Это должно быть нечто столь разрушительное, что Хоркрукс не сможет залечить сам себя. От яда василиска есть только одно противоядие, и оно невероятно редкое…

— …слезы феникса, — кивнул Гарри.

— Точно, — подтвердила Гермиона. — Наша проблема в том, что в мире очень мало веществ, столь же разрушительных, как яд василиска, и все они слишком опасны, чтобы постоянно носить их с собой. Это, однако, та проблема, которую нам решить совершенно необходимо, потому что просто разломать, разбить или раздавить Хоркрукс будет недостаточно. Его надо разрушить так, чтобы он не мог быть восстановлен никакими магическими методами.

— Но даже если мы раздолбаем эту штуку, в которой сидит кусок души, — спросил Рон, — почему этот кусок не может просто уйти и поселиться в чем-нибудь еще?

— Потому что Хоркрукс — это полная противоположность человеческому существу.

Увидев, что Гарри и Рон совершенно сбиты с толку, Гермиона поспешила продолжить:

— Вот смотри, если я прямо сейчас возьму меч, Рон, и проткну им тебя, твою душу я абсолютно не затрону.

— И это наверняка меня здорово утешит, — заметил Рон. Гарри рассмеялся.

— И правильно, что утешит! Но вся суть в чем: что бы ни произошло с твоим телом, душа твоя выживет и останется невредимой, — сказала Гермиона. — А с Хоркруксом все прямо наоборот. Выживание частицы души внутри него зависит от своей оболочки, от своего зачарованного тела. Она не может существовать без этой оболочки.

— Тот дневник… он вроде как умер, когда я его проткнул, — Гарри припомнил чернила, текущие, словно кровь, из пронзенных страниц, и вопли частицы волдемортовой души, когда она исчезала.

— И как только дневник был правильным способом уничтожен, фрагмент души, запертый в нем, больше не мог существовать. Джинни пыталась избавиться от дневника, прежде чем ты это сделал, она спустила его в туалет, но, разумеется, он вернулся назад как новенький.

— Погоди-ка, — нахмурился Рон. — Тот кусок души из дневника овладел Джинни, так? А это как работало?

— Пока волшебный сосуд в порядке, частица души может влетать и вылетать из кого-то, кто слишком близок к этому объекту. Я не имею в виду — держать его у себя слишком долго; это не имеет отношения к физической близости, — добавила она, прежде чем Рон смог что-то вставить. — Я имею в виду, эмоционально близок. Джинни в этом дневнике изливала душу, от этого она стала чрезвычайно уязвимой. Большие неприятности ожидают того, кто слишком полюбит или станет слишком зависим от Хоркрукса.

— Вот интересно, как Дамблдор уничтожил кольцо? — задумчиво произнес Гарри. — Почему я его об этом не спросил? Я никогда не…

Его голос увял: он думал обо всем том, что он должен был спросить у Дамблдора, и о том, как много возможностей он упустил, пока Дамблдор был жив, выяснить больше… выяснить все…

Внезапно дверь спальни распахнулась; звук, который она издала, врезавшись в стену, разбил повисшую тишину. Гермиона вскрикнула и выронила «Тайны темнейшего искусства»; Крукшанкс с недовольным шипением метнулся под кровать; Рон спрыгнул с постели, поскользнулся на фантике от Шоколадной лягушки и въехал головой в противоположную стену; Гарри инстинктивно потянулся за волшебной палочкой, прежде чем сообразил, что перед ним стоит никто иной, как миссис Уизли с растрепанными волосами и искаженным от ярости лицом.

— Простите, что прерываю это маленькое миленькое собрание, — дрожащим голосом произнесла она. — Я не сомневаюсь, что вам всем необходимо отдохнуть… но в моей комнате лежит множество свадебных подарков, которые необходимо разобрать, и у меня сложилось впечатление, что вы обещали помочь.

— О да, — ответила Гермиона, с ужасом на лице вскочив на ноги и разбросав книги во все стороны, — мы поможем, конечно… простите…

Кинув страдальческий взгляд на Гарри и Рона, Гермиона вслед за миссис Уизли покинула комнату.

— Я чувствую себя домовым эльфом, — вполголоса пожаловался Рон, по-прежнему потирая голову, когда они с Гарри направились следом. — Вся разница, что радости от работы не ощущаю. Чем скорее закончится эта свадьба, тем счастливее я буду.

— Ага, — кивнул Гарри, — тогда нам совсем ничего не придется делать, кроме как Хоркруксы искать… это будут практически каникулы, э?

Рон начал было смеяться, но при виде колоссальной груды свадебных подарков, поджидавших их в комнате миссис Уизли, мгновенно затих.

Делакуры прибыли на следующий день в одиннадцать утра. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни к этому моменту заочно успели довольно сильно на семью Флер обидеться, так что Рон без особого энтузиазма поплелся обратно к себе, чтобы натянуть на ноги два одинаковых носка, а Гарри попытался пригладить волосы. Как только им было официально подтверждено, что они прилично выглядят, они все вместе вышли в солнечный задний двор, чтобы ждать гостей там.

Гарри никогда еще не видел двор таким чистым. Ржавые котлы и старые сапоги, обычно захламлявшие ступени перед задней дверью, исчезли; вместо них по бокам двери стояли два больших горшка с Порхалейными кустами;[31] несмотря на отсутствие ветра, листья лениво колыхались, образуя приятную волнообразную картину. Всех кур заперли, двор подмели, а расположенный рядом сад подрезали, пропололи и в целом привели в пристойный вид, хотя Гарри, которому он нравился в своем обычном полузапущенном состоянии, показалось, что сейчас, когда в нем не кишат гномы, он выглядит каким-то унылым.

Он сбился со счета, пытаясь понять, сколько защитных заклинаний было наложено на Берлогу как Орденом, так и Министерством; все, что он знал — это что прибыть непосредственно сюда при помощи магии стало совершенно невозможно. Как следствие этого, мистер Уизли отправился встречать Делакуров на вершину ближайшего холма, куда они должны были прибыть с Портключом. Первым признаком их приближения стал необычайно высокий смех, исходивший, как выяснилось, от мистера Уизли; секунды