погоне, тебе придется действовать убедительно… я рассчитываю, что ты останешься на хорошем счету у Лорда Волдеморта как можно дольше, не то Хогвартс будет отдан на растерзание Кэрроу…

Теперь Снейп сидел в незнакомой таверне, голова к голове с Мандангусом. Лицо Мандангуса выглядело загадочно пустым, Снейп сосредоточенно хмурил брови.

— Ты предложишь Ордену Феникса, — прошептал Снейп, — чтобы они использовали приманки. Многосущное зелье. Идентичные Поттеры. Это единственное, что сработает. Ты забудешь, что это я предложил. Ты представишь это как свою собственную идею. Ты понял?

— Я понял, — пробормотал Мандангус, глядя куда-то в пространство…

Теперь Гарри летел рядом со Снейпом на помеле сквозь ясную ночь; его сопровождали другие Упивающиеся Смертью, а впереди были Люпин и Гарри, который на самом деле был Джордж… Упивающийся Смертью возник прямо перед Снейпом и поднял волшебную палочку, нацелив ее точно в спину Люпина…

— Sectumsempra! — выкрикнул Снейп.

Но заклинание, нацеленное на держащую палочку руку Упивающегося Смертью, промазало и попало в Джорджа…

И в следующий момент Снейп стоял на коленях в старой спальне Сириуса. Слезы капали с конца его крючковатого носа, когда он читал старое письмо Лили. На второй странице было лишь несколько слов:

Снейп взял страницу, несущую подпись Лили и ее любовь, и спрятал ее внутрь своей мантии. Затем он разорвал пополам фотографию, которая также была у него в руках, так что он смог забрать себе ту часть, где смеялась Лили, и швырнуть обратно на пол, под комод, ту часть, на которой были Гарри и Джеймс…

И теперь Снейп снова стоял в директорском кабинете, и Файнис Найджелус вбежал в свой портрет.

— Директор! Они стоят лагерем в лесу Дина! Грязнокровка…

— Не говори этого слова!

— …ну, девчонка Грейнджер, она упомянула название, когда открывала свою сумочку, и я ее услышал!

— Хорошо. Очень хорошо! — крикнул портрет Дамблдора из-за директорского кресла. — Теперь, Северус, меч! Не забудь, он должен быть взят в условиях лишений и при проявлении доблести — и Гарри не должен знать, что это ты его даешь! Если Волдеморт прочтет гаррины мысли и узнает, что ты действуешь ради него…

— Я знаю, — отрезал Снейп. Он подошел к портрету Дамблдора и потянул за край рамы. Портрет откинулся вперед, открыв позади себя полость, из которой Снейп извлек меч Гриффиндора.

— Вы по-прежнему не собираетесь сообщить мне, почему так важно дать Поттеру меч? — спросил Снейп, накидывая дорожный плащ поверх мантии.

— Думаю, это не нужно, — ответил портрет Дамблдора. — Он знает, что с ним делать. И Северус, будь крайне осторожен, они будут не очень рады твоему появлению после несчастья с Джорджем Уизли…

От двери Снейп повернулся.

— Не волнуйтесь, Дамблдор, — прохладно произнес он. — У меня есть план…

И Снейп покинул комнату. Гарри поднялся вверх из Думшлага, и в следующий момент он лежал на покрытом ковром полу в той же самой комнате: Снейп словно только что закрыл за собой дверь.

Наконец-то правда. Лежа лицом вниз на пыльном ковре кабинета, где, как он раньше думал, он изучал секреты победы, Гарри понял наконец, что изначально не должен был выжить. Его задачей было спокойно прийти в приветливо раскрытые руки Смерти. По пути он должен был избавиться от остальных связей Волдеморта с жизнью, так что когда он в конце концов встанет на пути Волдеморта и не поднимет волшебную палочку для собственной защиты, конец будет ясен, и работа, которая должна была быть сделана в Годриковой Лощине, будет закончена: ни один из них не будет жить, ни один не сможет выжить.

Он почувствовал, как сердце яростно колотится в его груди. Как странно, что в своем страхе смерти оно билось все сильнее, доблестно сохраняя ему жизнь. Но ему придется остановиться, и скоро. Его удары сочтены. Для скольких ударов у него останется время, после того как он встанет и в последний раз пойдет через замок, направляясь в парк и затем в Запретный лес?

Ужас волнами накатывал на него, пока он лежал на полу и этот погребальный барабан стучал внутри него. Будет ли это больно? Часто он оказывался в ситуациях, когда думал, что это вот-вот случится, но все время он ускользал. Всякий раз при этом он не думал всерьез о самой смерти: его воля к жизни всегда была настолько сильнее, чем его страх смерти. Но теперь ему не приходило в голову, как попытаться уйти, убежать от Волдеморта. Все было кончено, он это знал, и оставалось ему только одно — собственно, умереть.

Если бы только он мог умереть той летней ночью, когда он в последний раз покинул дом четыре по Оградному проезду, когда благородная фениксовая палочка спасла его! Если бы только он мог умереть, как Хедвиг, настолько быстро, что он бы даже не узнал, что это случилось! Или если бы он мог встать на пути волшебной палочки, чтобы спасти кого-то, кого он любит… теперь он завидовал даже смерти своих родителей. Хладнокровная прогулка к собственному уничтожению потребует храбрости другого рода. Он чувствовал, что его пальцы слегка дрожат, и приложил усилие, чтобы вернуть контроль над ними, хотя видеть его никто не мог: все портреты на стенах были пусты.

Медленно, очень медленно он уселся, и садясь, он почувствовал себя более живым, он лучше ощущал свое живое тело, чем когда бы то ни было раньше. Почему он никогда не осознавал, каким чудом он был, его мозг, и нервы, и бьющееся сердце? Этого всего не станет… или, по крайней мере, его самого с этим телом уже не будет. Он задышал медленнее и глубже, его рот и глотка были абсолютно сухи, но и глаза тоже.

Предательство Дамблдора было почти ничем. Конечно же, существовал больший план; Гарри просто был слишком глуп, чтобы его увидеть, теперь он это понял. Он никогда не подвергал сомнению свое собственное предположение, что Дамблдор хотел, чтобы он остался жив. Теперь он видел, что длительность его жизни всегда была определена тем, сколько времени ему понадобится, чтобы уничтожить все Хоркруксы. Дамблдор передал работу по их уничтожению ему, Гарри, и он послушно продолжал обрубать связи, привязывающие к жизни не только Волдеморта, но и его самого! Как аккуратно, как элегантно — не тратить больше жизней, но поручить опасную работу мальчику, который и так уже был предназначен для убоя и смерть которого будет не катастрофой, но еще одним ударом по Волдеморту.

И Дамблдор знал, что Гарри не выскользнет, что он продолжит идти до конца, даже если это будет его концом, потому что Дамблдор озаботился тем, чтобы узнать его, ведь так? Дамблдор, так же как и Волдеморт, знал, что Гарри не позволит кому-нибудь другому умереть за себя, теперь, когда он обнаружит, что в его силах прекратить это. Образы Фреда, Люпина и Тонкс, лежащих мертвыми в Большом Зале, снова встали перед ним, и на мгновение его дыхание почти остановилось: Смерть была нетерпелива…

Но Дамблдор переоценил его. Он не преуспел: змея осталась жива. Один Хоркрукс по-прежнему будет привязывать к земле Лорда Волдеморта, даже после того, как Гарри будет убит. Конечно же, это будет означать более легкую работу для кого-то другого. Он подумал, кто этим займется… Рон и Гермиона,