подносом в сторону Гарри, а затем упал на подушки восстановленного дивана и погрузился в сумрачное молчание. Его коротенькие ножки немного не доставали до пола.

— Как поживаешь, дорогой Гораций? — вежливо поинтересовался Думбльдор.

— Так себе, — сразу ответил Дивангард. — Слабые легкие. Одышка. Еще ревматизм. Передвигаюсь с трудом. Впрочем, чего ожидать? Старость. Переутомление.

— Между тем, чтобы подготовиться к нашему приходу, тебе явно пришлось посуетиться, — заметил Думбльдор. — У тебя ведь было не более трех минут.

Дивангард раздраженно и одновременно с гордостью уточнил:

— Две. Я не услышал чаросигнализацию — ванну принимал. Но, — сурово продолжил он, спохватившись, — факт остается фактом, Альбус: я — пожилой, усталый человек. Я заслужил право на тихую и хоть сколько-нибудь комфортную жизнь.

Что- что, а это у него есть, подумал Гарри, окинув взглядом комнату. Душная, конечно, и захламленная, но неудобной ее никак не назовешь; тут тебе и кресла, и подставки для ног, книги и разные напитки, коробки с шоколадными конфетами и мягкие подушки. Не зная, кто здесь живет, Гарри подумал бы, что это богатая и капризная старуха.

— Ты ведь моложе меня, Гораций, — сказал Думбльдор.

— Так и тебе давно пора на покой, — бесцеремонно ответил Дивангард. Его бледные крыжовенные глаза остановились на больной руке Думбльдора. — Видишь, реакция уже не та.

— Ты абсолютно прав, — безмятежно отозвался Думбльдор и тряхнул рукавом, чтобы скрыть обожженные, почерневшие пальцы; при виде них Гарри передернуло. — Несомненно, я стал медлительней, чем прежде. Но с другой стороны…

Он пожал плечами и развел руки в стороны: мол, у старости свои преимущества. Гарри вдруг заметил на его здоровой руке кольцо, которого никогда прежде не видел: большое, не слишком изящное и вроде бы золотое, с тяжелым черным камнем, треснувшим посередине. Дивангард тоже задержался взглядом на кольце, и на его высоком лбу ненадолго появилась тоненькая морщинка.

— Итак, Гораций, все эти предосторожности… направлены против Упивающихся Смертью или против меня? — спросил Думбльдор.

— Зачем Упивающимся Смертью бедный старый инвалид? — вскинулся Дивангард.

— Например, чтобы воспользоваться его многочисленными талантами для насилия, пыток и убийств, — спокойно произнес Думбльдор. — Хочешь сказать, они до сих пор не пробовали переманить тебя на свою сторону?

Дивангард воинственно посмотрел на Думбльдора и пробормотал:

— У них не было возможности. Вот уже год, как я не сижу на месте больше недели. Переезжаю из одного муглового жилища в другое — скажем, хозяева этого дома сейчас в отпуске на Канарах. Здесь весьма уютно, будет жалко уезжать. Все это делается очень просто, если знаешь как. Достаточно заморозить обычным заклятьем глупую сигнализацию, которая у них вместо горескопов, и внести пианино так, чтобы соседи не заметили.

— Гениально, — восхитился Думбльдор. — Но довольно-таки утомительно для бедного старого инвалида, который жаждет тихой спокойной жизни. Вот если б ты согласился вернуться в «Хогварц»…

— Побереги силы, Альбус! Можешь не расписывать, какая у тебя прелестная школа. Я хоть и живу в изгнании, но про Долорес Кхембридж слышал! Так-то у вас обращаются с учителями…

— Профессор Кхембридж не поладила с кентаврами, — сказал Думбльдор. — Думаю, ты, Гораций, не пошел бы в Запретный лес и не стал называть рассерженный табун грязными полукровками.

— Вот что она, значит, учудила? Кретинка. Никогда ее не любил.

Гарри подавился смешком. Думбльдор и Дивангард удивленно повернулись к нему.

— Извините, — поспешил объясниться Гарри. — Просто… я тоже ее не люблю, вот и все.

Дубльдор неожиданно встал.

— Уже уходите? — с надеждой спросил Дивангард.

— Нет, я бы хотел посетить ванную, — ответил Думбльдор.

— А, — Дивангард очевидно расстроился. — Вторая дверь слева по коридору.

Думбльдор вышел. Дверь за ним затворилась, и в комнате повисло молчание. Дивангард встал, явно не зная, что бы такое сделать, украдкой взглянул на Гарри, а затем прошел к камину, встал спиной к огню и принялся обогревать свой обширный тыл.

— Не думай, будто я не понимаю, зачем тебя притащили, — отрывисто бросил он.

Гарри ничего не ответил, только посмотрел на Дивангарда. Тот, скользнув водянистыми глазками по зигзагообразному шраму, задержал взгляд на лице Гарри.

— Ты очень похож на отца.

— Да, говорят, — сказал Гарри.

— Вот только глаза. Они у тебя…

— Мамины, знаю. — Гарри слышал про глаза столько раз, что его это начало утомлять.

— Хм! Да. Прекрасно. Конечно, учителю не полагается иметь любимчиков, но она… Твоя мама, — пояснил Дивангард в ответ на вопросительный взгляд Гарри. — Лили Эванс. Одна из самых способных. Живая девочка, чудо! Я все время ей говорил: «Тебе следовало учиться в моем колледже». В ответ, естественно, слышал одни дерзости.

— Ваш колледж — это какой?

— Я был завучем «Слизерина», — ответил Дивангард и, увидев, как изменилось лицо Гарри, погрозил ему толстым пальцем: — Ну-ну! Нечего! Ишь, надулся. Ты ведь в «Грифиндоре», как и она? Обычно это семейное. Не всегда, впрочем. Слышал про Сириуса Блэка? Наверняка… Было в газетах года два назад… Он недавно умер…

Невидимая рука связала внутренности Гарри в тугой узел.

— Неважно, главное, в школе они с твоим папой были закадычные друзья. Так вот, представь: все Блэки учились в моем колледже, а Сириус попал в «Гриффиндор»! Прямо беда — такой талантливый мальчик. Я, понятно, заполучил его братца Регулуса, но ведь хотелось полный комплект…

Дивангард сказал это как заядлый коллекционер, которого обошли на аукционе. Он погрузился в воспоминания и невидяще смотрел перед собой, время от времени лениво поворачиваясь, чтобы спина прогревалась равномерно.

— Конечно, твоя матушка муглорожденная… Я, когда узнал, не поверил. Был уверен, что она чистокровка, с такими-то способностями.

— Моя лучшая подруга тоже муглорожденная, — сказал Гарри, — и при том лучшая ученица в нашей параллели.

— Бывает же… Правда, странно? — проговорил Дивангард.

— Не особенно, — сухо ответил Гарри.

Дивангард удивленно вскинул брови.

— Только не надо обвинять меня в муглофобстве! — воскликнул он. — Нет, нет, нет! Разве я не сказал, что твоя мама была одной из моих любимиц? А еще Дирк Крессуэлл, классом младше — он сейчас глава департемента по связям с гоблинами — тоже из муглов и очень одаренный мальчик… к тому же снабжает меня всякими полезными сведениями о внутренних делах Гринготтса!

Гораций с довольной улыбкой покачался на каблуках и показал на буфет. Там сверкали рамками бесчисленные фотографии, на которых толпилось множество людей.

— Все бывшие ученики, и все с автографами. Посмотри, вон Барнабас Дашнадаш, главный редактор «Прорицательской». Всегда интересуется моим мнением о текущих событиях. А вот Канал Амброзий из «Рахатлукулла» — на каждый мой день рождения корзина подарков, а все потому, что я познакомил его с Цицероном Херкиссом, первым работодателем! А сзади — чуть-чуть вытяни шею и увидишь — Гвеног Джонс, капитанша «Граальхедских гарпий»… Люди просто поражаются, что я так близко знаком с «Гарпиями»! К тому же, бесплатные билеты когда хочешь!

Казалось, мысль об этом его безмерно порадовала.

— И все они знают, где вас искать и куда отправлять подарки? — удивился Гарри. Поразительно, что Упивающиеся Смертью до сих пор не обнаружили Дивангарда, раз к нему чуть ли не каждый день прибывают корзины, билеты и визитеры, интересующиеся его мнением и советами.