души, пока не свернул в проход к общей комнате Гриффиндора.

— Это правда? — прошептала Толстая Дама, когда он подошёл к ней. — Это действительно правда? Дамблдор — умер?

— Да, — сказал Гарри

Она начала причитать, и пропустила его, не дожидаясь пароля.

Как и ожидал Гарри, гостиная была полна народу. Когда он забирался сквозь дыру за портретом, все в комнате замолчали. Гарри увидел, что Дин и Шеймус сидят в группке учеников — это означало, что в спальне никого нет, или почти никого. Ни с кем не разговаривая, стараясь не взглянуть никому в глаза, Гарри прошел через комнату к дверям в спальни для мальчиков.

Как он и надеялся, Рон ждал его, сидя на кровати, всё ещё полностью одетый. Гарри сел на свою кровать, и некоторое время они просто смотрели друг на друга.

— Они там говорят про закрытие школы, — сказал Гарри.

— Люпин сказал, что так и будет, — сказал Рон.

Они помолчали.

— И что? — сказал Рон, очень тихо, словно мебель могла их подслушать. — Вы нашли её? Вы её достали? Ну… Разделённую Суть?

Гарри покачал головой. Всё, что случилось вокруг того чёрного озера, казалось сейчас давним кошмарным сном. Оно что — в самом дело произошло всего несколько часов тому назад?

— Вы не достали её? — удрученно спросил Рон. — Её там не было?

— Нет, — сказал Гарри. — Кто-то уже взял её, и положил вместо неё фальшивку.

— Уже взял?

Не говоря ни слова, Гарри достал фальшивый медальон из кармана, открыл его и передал Рону. Подробный рассказ подождёт… сегодня он не важен…ничто не важно, кроме конца их бессмысленного приключения, конца жизни Дамблдора…

— Р.А.Б — прошептал Рон, — кто это ещё такой?

— Кто его знает, — Гарри, как был, одетый, откинулся на кровать, уставясь в потолок. Его совершенно не занимал вопрос, кто он такой, этот Р.А.Б, он даже сомневался, что ещё сможет когда-нибудь испытывать любопытство. И пока он лежал, он вдруг понял, что всё погрузилось в тишину. Фокс больше не пел. И он знал, даже не осознавая, откуда он это понял, что феникс оставил Хогвартс так же, как и Дамблдор оставил школу, оставил мир… оставил Гарри.

Все уроки отложены, все экзамены перенесены. Кое-кого из учеников спешно забрали домой родители — двойняшки Патил уехали ещё до завтрака на следующий день после смерти Дамблдора, Захария Смит покинул замок под конвоем своего надменного отца. А вот Шеймус Финниган, напротив, наотрез отказался ехать со своей матерью домой, они орали друг на друга в вестибюле, пока та не согласилась, что Шеймус сможет остаться на похороны. Как рассказал Шеймус Гарри и Рону, его мама с трудом нашла где остановиться в Хогсмиде, так много магов и ведьм понаехало в деревню — попрощаться с Дамблдором.

Младшие школьники были немало поражены — им ещё не доводилось видать такого — когда в канун похорон, поздно вечером, серо-голубая карета размером с дом, влекомая дюжиной огромных чалых коней с крыльями, спустилась с неба и приземлилась на опушке Запретного Леса. Гарри смотрел из окна, как огромная и красивая женщина с оливковой кожей и чёрными волосами вышла из кареты и бросилась в объятия ожидающего Хагрида. Тем временем делегация представителей Министерства магии, включая самого Министра, осваивалась в замке. Гарри старательно пытался не попасться им на глаза, хотя и не сомневался, что рано или поздно его ещё спросят про то, чем же они с Дамблдором занимались, когда в последний раз покидали Хогвартс.

Гарри, Рон, Эрмиона и Джинни держались вместе. Прекрасная погода словно дразнила их, и Гарри легко было представить, как бы всё было, если б Дамблдор не умер, как бы они вместе провожали учебный год: у Джинни экзамены позади, груз домашних заданий спал… и час за часом он откладывал, не решался сказать то, что — он знал — должен был сказать, сделать то, что — он знал — нужно было сделать, потому что слишком тяжело отказываться от того, что составляет радость жизни.

Они посещали больничное крыло дважды в день; Невилла уже выписали, но Билл всё ещё оставался под опёкой мадам Помфрей. Его шрамы были всё так же ужасны; по правде говоря, внешне он стал вылитый Хмури — Дикий глаз, только вот глаза и ноги на месте. Но в душе он остался таким, как и прежде. Всё, что в нём изменилось, это что он необыкновенно полюбил бифштексы с кровью.

— Тебе о-очень повезло, что ты женишься на мне, — радостно объявила Флёр, взбивая его подушки. — Потому что бр-ританцы всегда пер-режар-ривают мясо, я все-егда это говорила.

— Я думаю, мне придётся смириться с тем, что он в самом деле на ней женится, — вздохнула Джинни тем же вечером. Она, Гарри, Рон и Эрмиона сидели перед открытым окном в общей комнате Гриффиндора, и глядели в сумерки.

— Она не так уж плоха, — сказал Гарри. — Уродина, правда, — поспешно добавил он, когда Джинни слегка подняла брови. Джинни тут же облегчённо хихикнула.

— Ну, я думаю, если мама её вытерпит, то и я смогу.

— Что, ещё кто-то умер, из тех, кого мы знаем? — спросил Рон у Эрмионы, просматривавшей Вечерний Пророк.

Эрмиона вздрогнула от деланной жёсткости в его голосе.

— Нет, — сказала она с упрёком, складывая газету. — Всё ещё ищут Снэйпа, безрезультатно…

— Чего от них ждать, — Гарри злился всякий раз, когда они затрагивали эту тему. — Они не найдут Снэйпа, пока не найдут Волдеморта, а раз этого они, за столько-то времени, так и не сподобились…

— Пошла-ка я спать, — зевнула Джинни. — Я не спала уже с… ну… В общем, поспать бы надо.

Она поцеловала Гарри (Рон демонстративно отвернулся), помахала рукой остальным и пошла в спальню для девочек. Лишь только дверь за ней закрылась, Эрмиона наклонилась к Гарри с самым что ни есть Эрмионским выражением на лице.

— Гарри, я узнала этим утром, в библиотеке…

— Р.А.Б? — встрепенулся Гарри.

Он не чувствовал себя таким, каким не раз бывал прежде — взволнованным, любопытным, горящим стремлением докопаться до самых глубин тайны. Он просто знал, что загадка настоящей Разделённой Сути должна быть разрешена — перед тем, как он сможет сделать ещё хоть шаг по тёмной и извилистой тропе, той тропе, на которую они с Дамблдором ступили вместе, но по которой он должен был теперь идти один. Где-то ещё должны были быть Разделённые Сути, может быть — целых четыре, и каждую нужно найти и уничтожить, и тогда, может быть, станет возможным убить Волдеморта. Он всё время повторял их названия про себя, словно само это перечисление могло принести их к нему: — Медальон… чаша… змея… что-то от Гриффиндора или Рэйвенкло… медальон… чаша… змея… что-то от Гриффиндора или Рэйвенкло…

Этот перечень, словно молитва, пульсировал в голове Гарри, когда он ложился спать, и его сны были полны чаш, медальонов, загадочных предметов, до которых он не мог дотянуться; хотя Дамблдор и предлагал Гарри верёвочную лестницу, но та превращалась в змей, как только он начинал по ней взбираться…

Он показал Эрмионе записку из медальона на следующее же утро после смерти Дамблдора, и хотя она не признала немедленно в подписи инициалы какого-нибудь знаменитого мага, про которого ей доводилось читать, но стала бегать в библиотеку намного чаще, чем полагалось бы тому, у кого совсем нет домашних заданий.

— Нет, — грустно сказала она. — Я пыталась, Гарри, но я ничего не нашла… есть, конечно, пара известных волшебников с такими инициалами… Розалинда Антигона Бангс… Руперт «Алебардщик» Брукстантон… но они совсем-совсем не подходят. Судя по записке, человек, который украл Суть, знал Волдеморта, а я не могу найти ни ниточки, чтобы связывала с ним Бангс или «Алебардщика'… но это не про