свиток пергамента.

— Спасибо, Джимми… ой, это от Дамблдора! — взволнованно сказал Гарри, разворачивая пергамент и просматривая его. — Он хочет, чтобы я пришёл в его кабинет так быстро, как только могу!

Они с Роном уставились на друг друга.

— Чтоб мне, — прошептал Рон. — Ты не думаешь… он не нашел…?

— Лучше пойти и увидеть, не так ли? — сказал Гарри, вскакивая с крела.

Он мчался из гостиной на седьмой этаж так быстро, как только мог, не повстречав никого, кроме Пивза, летевшего ему навстречу; тот, по обыкновению, начал бросать в него кусочки мела и громко закудахтал, увернувшись от посланного в него защитного заклинания. С бегством Пивза в коридорах наступила тишина: до отбоя оставалось только пятнадцать минут, и почти все уже собрались в своих гостиных.

И затем Гарри слышал стон и звон. Он остановился и прислушался.

— Как — ты — смеешь — ааааах!

Голос доносился из-за ближайшего угла; Гарри бросился на звук, палочка наготове, завернул за угол и наткнулся на профессора Трелони: она растянулась на полу, одна из её многочисленных шалей завернулась ей на голову, вокруг раскатились бутылки хереса, одна — разбитая.

— Профессор…

Гарри подбежал и помог профессору Трелони встать. Одна из ниток её блестящих бус зацепилась за очки. Профессор Трелони громко икнула, пригладила волосы и оперлась на руку Гарри.

— Что случилось, Профессор?

— Ты ещё спрашиваешь! — визгливо ответила она. — Я прогуливалась, размышляя о некоторых Тёмных предзнаменованиях, которые мне выпало узреть…

Но Гарри слушал её без особого внимания. Он только что заметил, где именно они стоят: справа был гобелен с танцующими троллями, а слева — та самая гладкая непроницаемая стена из камня, что скрывала…

— Профессор, вы что, пробовали войти в Выручай-комнату?

— …предзнаменованиях, которые я была удостоена… что?

Её глаза вдруг подозрительно забегали.

— Выручай-комната, — повторил Гарри. — Вы пробовали войти в неё?

— Я… хорошо… я не слыхала, что студенты знают про…

— Знают, но не все, — сказал Гарри. — Но что случилось? Вы кричали… показалось, словно вам больно…

— Я… ладно, — профессор Трелони закуталась в свои шали и взглянула на Гарри своими огромными из-за очков глазами. — Я хотела… ах… поместить некоторые… хм… личные вещи в Комнату… — И она забормотала что-то о «низких наветах».

— Ясно, — сказал Гарри, поглядев на бутылки с хересом. — Но вы не могли войти, чтобы их спрятать?

Ему это показалось более чем странным; в конце концов, для него же Комната открылась, когда он хотел спрятать книгу Принца-полукровки.

— О, я прекрасно вошла, — сказал профессор Трелони, впиваясь взглядом в стену. — Но там кто-то уже был.

— Кто-то был…? Кто? — потребовал Гарри. — Кто там был?

— Понятия не имею, — профессор Трелони, похоже, была ошеломлена требовательным тоном Гарри. — Я шла по Комнате, и услышала голос, который никогда прежде не слышала, думаю, за все те годы, когда мне приходилось прятать… я имею в виду, когда мне приходилось пользоваться Комнатой.

— Голос? А что он говорил?

— Я не знаю, говорил ли он что вообще, — сказала профессор Трелони. — Был крик… радости…

— Радости?

— Да, ликования, — кивнула профессор Трелони.

Гарри уставился на неё.

— Этот голос — он был мужской или женский?

— Рискну предположить, что мужской, — сказала профессор Трелони.

— И звучал счастливо?

— Очень, — фыркнула профессор Трелони.

— Как будто на празднике?

— Определенно.

— И потом…?

— И потом я спросила, кто там?

— Вы не могли разобраться, кто это был, не спрашивая? — спросил её Гарри, немного расстроенно.

— Внутреннее Око, — с достоинством сказала профессор Трелони, поправляя свои шали и нити блестящих бус, — направлено не на низменные обители кричащих голосов.

— Хорошо, — торопливо перебил Гарри, он уже достаточно наслушался о Внутреннем Оке профессора Трелони. — И голос ответил вам, кто был там?

— Нет, не ответил, — сказала она. — Всё потемнело, ни зги не видно, и что я почувствовала, это как меня вышвыривают головой вперед из Комнаты!

— И вы не видели, кто это был? — сказал Гарри, уже не в силах сдерживаться.

— Нет, я же сказала, что ни зги…, - профессор Трелони замолчала, подозрительно глядя на Гарри.

— Я думаю, вам надо рассказать профессору Дамблдору, — сказал Гарри. — Он должен знать, что Малфой… ну, тот, кто выбросил вас из Комнаты, что-то празднует.

К его удивлению, профессор Трелони выпрямилась с надменным видом.

— Директор школы намекнул мне, что предпочёл бы видеть меня пореже, — холодно сказала она. — А я не из тех, кто навязывает своё общество не желающим его оценить. Если Дамблдор предпочитает игнорировать предупреждения, которые дают карты…

Её костлявая рука внезапно сомкнулась вокруг запястья Гарри.

— Снова и снова, неважно, как я их разложу…

И она драматическим жестом вытянула карту откуда-то из-под своих шалей.

— …башня, поражённая молнией, — прошептала она. — Бедствие. Несчастье. Подходит ближе и ближе…

— Хорошо, — снова сказал Гарри. — Ладно… Я всё-таки думаю, что вам нужно сказать Дамблдору и об этом голосе, и о темноте, и о том, как вас выкинули из Комнаты…

— Ты так думаешь? — профессор Трелони, казалось, задумалась, но Гарри мог бы поклясться, что идея повторного пересказа её небольшого приключения ей понравилась.

— Я иду к нему прямо сейчас, — сказал Гарри. — У меня с ним назначена встреча. Мы могли бы пойти вместе.

— О, раз так, хорошо, — улыбнулась профессор Трелони, наклонилась, сгребла свои бутылки с хересом и бесцеремонно свалила их в большую сине-белую вазу, стоящую в ближайщей нише.

— Мне не хватает тебя в моём классе, Гарри, — сказала она проникновенно, когда они пошли рядом. — В тебе никогда не чувствовалось Провидца… но ты был замечательным Объектом…

Гарри не стал отвечать, он с ненавистью вспоминал, как был для профессора Трелони объектом для непрерывных предсказаний гибели.

— Я боюсь, — продолжала она, — что эта кляча, извини, кентавр, в гадании на картах полный невежда. Я спросила его — как Провидец Провидца — не ощущает ли он, также как и я, отдалённых колебаний приближающейся катастрофы? Но он посчитал меня просто смешной. Да, смешной!

Её голос истерически зазвенел, и Гарри поймал мощное дуновение хереса, хотя бутылки были уже далеко позади.

— Наверно, до этой лошади дошли пересуды, что я, мол, не унаследовала дара моей пра-прабабушки. Уже много лет всякие завистники распускают такие слухи. Знаешь, Гарри, что я таким говорю? Я спрашиваю