Она немного притихла, но руки её дрожали. Она пролила часть вина на себя, прежде чем ей удалось отпить из бокала.
— Возможно, я смогу… помочь Драко.
Она выпрямилась, широко раскрыв глаза, белая, как мел.
— Северус… Северус, ты поможешь ему? Ты присмотришь за ним, позаботишься, чтобы с ним ничего не случилось?
— Попытаюсь.
Она отшвырнула бокал так, что тот покатился по столу, а сама бросилась на колени перед Снэйпом, схватила его руку и прижалась к ней губами.
— Если бы ты защитил его… Северус, ты поклянёшься? Ты дашь Нерушимую Клятву?
— Нерушимую Клятву?
На невозмутимом лице Снэйпа ничего нельзя было прочесть. Однако Беллатрикс издала торжествующий смешок.
— Ты разве не слышала, Нарцисса? Да, я уверена, он
Снэйп не смотрел на Беллатрикс. Взгляд его тёмных глаз был прикован к наполненным слезами голубым глазам Нарциссы, которая по-прежнему сжимала его руку.
— Разумеется, Нарцисса, я дам Нерушимую Клятву, — тихо ответил он. — Возможно, твоя сестра согласится её скрепить.
У Беллатрикс отвисла челюсть. Снэйп опустился на колени напротив Нарциссы. Под изумлённым взглядом Беллатрикс они сплели правые руки.
— Тебе понадобится палочка, Беллатрикс, — холодно произнёс Снэйп.
Не скрывая удивления, она достала палочку.
— И подойди поближе, — добавил он.
Она шагнула вперёд, оказавшись над ними, и поставила кончик палочки на их сплетённые руки.
Нарцисса заговорила:
— Клянёшься ли ты, Северус, присматривать за моим сыном Драко, пока он выполняет задание Тёмного лорда?
— Клянусь, — сказал Снэйп.
Тоненький язычок яркого пламени возник из палочки и обвился вокруг их рук, словно раскалённая докрасна проволока.
— Клянёшься ли ты всеми силами оберегать его от беды?
— Клянусь, — сказал Снэйп.
Второй язычок пламени вылетел из палочки и свился с первым в изящную пылающую цепь.
— И если будет нужно… если покажется, что Драко не смог… — прошептала Нарцисса (рука Снэйпа дёрнулась, но он не разорвал связи), — клянёшься ли ты вместо него исполнить волю Тёмного лорда?
На мгновение в комнате повисла звенящая тишина. Беллатрикс смотрела на них широко распахнутыми глазами, не отрывая палочки от переплетённых рук.
— Клянусь, — сказал Снэйп.
Поражённое лицо Беллатрикс осветил отблеск третьего языка пламени, который, выстрелив из палочки, соединился с остальными и плотно обвил сплетённые руки, словно огненная змея.
Глава третья. Воля и неволя
Гарри Поттер громко похрапывал. Он просидел на стуле возле окна спальни добрые четыре часа, всматриваясь в сгущающиеся на улице сумерки, и, наконец, провалился в сон, прислонившись щекой к холодному оконному стеклу; очки его перекосились, рот широко раскрылся. Капельки влаги, оседавшие на окне от его дыхания, искрились в оранжевом сиянии уличного фонаря; в искусственном освещении лицо юноши казалось очень бледным, из-за чего он, со своей копной всклокоченных чёрных волос, походил на привидение.
В комнате всё было перевёрнуто вверх дном: совиные перья, яблочные огрызки и конфетные обёртки устилали пол, на постели как попало валялось множество учебников заклинаний вперемешку со скомканными мантиями. В пятне света на столе лежали разбросанные газеты. Заголовок одной из них гласил:
ГАРРИ ПОТТЕР: ИЗБРАННЫЙ?
Рядом с первой газетой лежала вторая, на которой был отпечатан заголовок:
СКРИМДЖЕР СМЕНЯЕТ ФАДЖА
Здесь значительная часть первой полосы была занята большой чёрно-белой фотографией человека со шрамами на лице и копной волос, напоминающей львиную гриву. Изображение двигалось — человек махал рукой в сторону потолка.
Слева от этой газеты лежала другая, сложенная так, что была видна статья с заголовком «Министерство гарантирует безопасность учеников».
Окончание статьи заслоняла большая клетка, стоявшая на газете. Внутри клетки сидела великолепная полярная сова. Янтарные глаза надменно изучали комнату; голова время от времени поворачивалась, и взгляд птицы упирался в спящего хозяина. Раз или два она нетерпеливо щёлкнула
