не газ.

— После тебя, — сказал Дамблдор, указав на чашу.

Гарри наклонился и, сделав глубокий вдох, погрузил лицо в серебристое вещество. Он почувствовал, как уходит вниз пол кабинета; он падал сквозь кружащуюся тьму… и вдруг его ослепил яркий солнечный свет. Глаза Гарри ещё не успели привыкнуть, а рядом с ним уже появился Дамблдор.

Они стояли под летним небом, чистым и голубым, как незабудка, на деревенской дороге, которую окаймляла высокая запущенная живая изгородь. Футах в десяти от них низенький полный человек в очках с очень толстыми стёклами, из-за чего глаза казались крохотными точками, изучал деревянный указатель, торчащий из зарослей ежевики слева от дороги. Гарри подумал, что это, наверное, и есть Огден, — больше никого поблизости не было, да и сочетание вещей на нём выглядело странным, как обычно у неопытных волшебников, пытающихся замаскироваться под магглов. Огден выбрал сюртук и гетры поверх старомодного сплошного купальника в полоску. Однако, прежде чем Гарри смог оценить этот экстравагантный наряд, волшебник бодро зашагал вниз по дороге.

Дамблдор и Гарри последовали за ним. Когда они проходили мимо указателя, Гарри взглянул на обе стрелки. Та, что была направлена в сторону, откуда они шли, гласила: «Большой Ганглетон, 5 миль». На другой было написано: «Малый Ганглетон, 1 миля».

Некоторое время они шагали, не видя ничего, кроме живой изгороди, бескрайнего синего неба над головой и размахивающей руками фигуры в сюртуке впереди. Затем дорога свернула влево и круто вниз, сбегая по склону холма, так что неожиданно им открылся вид на всю долину. Гарри увидел деревню — конечно же, Малый Ганглетон, — которая уютно устроилась между двумя отлогими холмами; в глаза бросались церковь и кладбище. По ту сторону долины, на противоположном холме, стоял красивый особняк, окружённый обширными зелёными лужайками.

Спускаясь по крутому склону, Огден вынужден был перейти на бег. Дамблдор стал шагать шире, и Гарри пришлось тоже заторопиться, чтобы не отстать. Он думал, что они направляются в Малый Ганглетон и, как в ту ночь, когда они искали Хорохорна, недоумевал, зачем нужно идти к деревне с такого расстояния; но вскоре понял, что ошибался, и они шли вовсе не туда. Дорога вильнула вправо, и когда они миновали поворот, то увидели только, как краешек сюртука исчезает в дыре зелёной изгороди.

Вслед за Огденом Дамблдор и Гарри оказались на узкой грязной тропке, тоже обсаженной живыми изгородями, только более высокими и запущенными, чем те, что остались позади. Эта тропка тоже была извилистой, каменистой и изрытой и тоже сбегала по склону, видимо, к группе мрачных деревьев, расположенной чуть ниже. И в самом деле, она вскоре привела к этой рощице, а Дамблдор с Гарри замерли позади Огдена, который внезапно остановился и вытащил палочку.

Небо было безоблачным, однако старые деревья отбрасывали глубокую, тёмную, прохладную тень, а потому Гарри разглядел строение, наполовину скрытое за сплетением ветвей, лишь спустя несколько секунд. Ему показалось странным, что для дома выбрали такое место и позволили деревьям так разрастись, загораживая весь свет и закрывая вид на долину внизу. Было непонятно, живут ли тут вообще. Стены покрывал мох, а с крыши отвалилось столько черепицы, что в некоторых местах виднелись стропила. Вокруг всё заросло крапивой, доходившей до окон, маленьких и мутных от грязи. Но не успел Гарри решить, что здесь никого нет, как одно из окон с треском распахнулось и оттуда потянулась тоненькая струйка пара или дыма, будто кто-то готовил еду.

Огден тихо и, как почудилось Гарри, довольно осторожно двинулся вперёд. Как только на него упала мрачная тень деревьев, он снова остановился, уставившись на входную дверь, к которой кто-то пригвоздил мёртвую змею.

Раздался хруст, треск, и с ближайшего дерева свалился человек в лохмотьях, приземлившись прямо перед Огденом, который отскочил назад так быстро, что запнулся о фалды собственного сюртука.

— Тебя никто не звал.

У человека, стоявшего перед ними, волосы были густыми и настолько грязными, что могли бы иметь любой цвет. У него не хватало нескольких зубов, а его глазки, маленькие и тёмные, смотрели в разные стороны. Он мог бы показаться смешным, если бы не выглядел так угрожающе, и Гарри трудно было упрекнуть Огдена в том, что тот отступил ещё на несколько шагов, прежде чем заговорить.

— Э-э, доброе утро. Я из Министерства магии…

— Тебя никто не звал.

— Э-э, простите, я вас не понимаю, — нервно сказал Огден.

Гарри подумал, что Огден очень уж медленно соображает; по мнению самого Гарри, незнакомец выразился предельно доходчиво. К тому же, как бы в подкрепление своих слов, тот беспорядочно размахивал руками, в одной из которых была зажата волшебная палочка, а в другой — короткий окровавленный нож.

— Ты ведь понимаешь его, верно, Гарри? — тихо спросил Дамблдор.

— Да, конечно, — слегка озадаченно ответил тот. — А почему Огден…

Но как только он ещё раз взглянул на мёртвую змею на двери, то сразу догадался.

— Он говорит на змеином языке?

— Молодец, — кивнул Дамблдор, улыбаясь.

Оборванец тем временем надвигался на Огдена, с ножом в одной руке и палочкой в другой.

— Послушайте… — начал было Огден, но опоздал. Прозвучал резкий треск, и в следующее мгновение Огден уже лежал на земле, схватившись за нос. Между пальцев брызгала какая-то желтоватая гадость.

— Морфин! — раздался громкий голос.

Из дома выскочил пожилой человек, с такой силой захлопнув за собой дверь, что прибитая к ней змея беспомощно закачалась. Он был ниже первого и очень странно сложён. Его слишком широкие плечи и слишком длинные руки вместе со светло-карими глазами, коротким ёжиком волос и морщинистым лицом придавали ему вид могучей старой обезьяны. Старик остановился возле незнакомца, который с ножом в руке хихикал над Огденом, лежащим на земле.

— Из Министерства, да? — спросил старший, глядя на Огдена сверху вниз.

— Совершенно верно! — гневно отозвался тот, ощупывая лицо. — А вы, как я понимаю, мистер Гонт?

— Ага, — подтвердил Гонт. — Съездил вам, да?

— Вы правильно догадались, — огрызнулся Огден.

— Но вы ведь должны были предупредить, что придёте, так? — вызывающе сказал Гонт. — Это частное владение. Вы не можете припереться сюда, а потом удивляться, что мой сын защищается.

— Позвольте, от кого защищается? — спросил Огден, поднимаясь на ноги.

— От тех, кто сует нос не в свои дела. От незваных гостей. От магглов и прочих отбросов.

Огден направил волшебную палочку на свой нос, из которого все ещё лилась гадость, похожая на жёлтый гной, и этот мерзостный поток тут же иссяк. Гонт сказал Морфину одними губами:

— В дом. Без разговоров.

Теперь Гарри был настороже и сразу узнал змеиный язык. Он понимал, что говорилось, одновременно различая и жутковатое шипение, — единственное, что мог слышать Огден. Сначала Морфин, похоже, хотел возразить, но отец так угрожающе на него глянул, что он, передумав, заковылял к дому, странно раскачиваясь при ходьбе, и хлопнул входной дверью так, что змея снова печально колыхнулась.

— Я здесь из-за вашего сына, мистер Гонт, — сказал Огден, вытирая с сюртука остатки гноя. — Это же был Морфин, верно?

— Ну да, Морфин, — равнодушно отозвался старик. — А вы чистокровный? — с неожиданной враждебностью поинтересовался он.

— Это к делу не относится, — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, как растёт его уважение к чиновнику министерства. Гонт, очевидно, считал иначе.

Он взглянул, прищурившись, на лицо Огдена и пробормотал явно оскорбительным тоном:

— Теперь припоминаю, что видел такие же носы в деревне внизу.

— Ничего удивительного, если ваш сын на них так же кидается, — парировал Огден. — Давайте продолжим этот разговор внутри?

— Внутри?