— Куда именно?

— Ближний Восток, первый век.

Казановак придвинул к себе лежавший на столе толстый фолиант и, послюнив палец, начал листать страницы.

— Вот!

Курочкин подошел к столу и взглянул через плечо Казановака на выцветший рисунок, изображающий человека в длинном лапсердаке, с ермолкой на голове и обутого в старинные штиблеты с резинками.

— Ну как, смотрится? — самодовольно спросил Казановак.

— Боюсь, что не совсем, — осторожно ответил Курочкин. — Мне кажется, что это… несколько более поздняя эпоха.

— Ага! — Казановак снова послюнил палец. — Я уже знаю, что вам нужно. Полюбуйтесь!

На этот раз на рассмотрение Курочкина был представлен наряд бухарского еврея. Однако и этот вариант был отвергнут.

— Не понимаю! — В голосе Казановака прозвучала обида. — Какой же костюмчик вы себе в конце концов мыслите?

— Что-нибудь… — Курочкин задумался. — Что-нибудь, так сказать, в библейском стиле. Ну, скажем, белая холщовая рубаха…

— Холщовых нет, — сухо сказал Казановак, — только синтетика.

— Ну, пусть синтетика, — печально согласился Курочкин.

— Еще что?

— Дальше — хитон, тоже желательно белый.

— Что такое хитон? — поинтересовалась Маша.

— Хитон — это… Как вам объяснить? Такое одеяние, похожее на плащ, только свободнее.

После долгих поисков в одном из каталогов было обнаружено нечто белое с капюшоном, почти закрывающим лицо.

— Подходит?

— Как будто подходит, — нерешительно подтвердил Курочкин. — Маша, набери!

Маша набрала шифр, и лента транспортера доставила откуда-то снизу аккуратно перевязанный пакет.

— Примерьте! — сказал Казановак, разрезая ножиком веревку.

Глаза, прикрытые контактными линзами, в обрамлении капюшона выглядели столь необычно, что Маша залилась хохотом.

— Ой, не могу!

— Ничего смешного нет! — одернул ее Казановак. — Очень практичная вещь для тамошнего климата. И головного убора не нужно, защищает от солнечных лучей. Не хотите, можете откинуть на плечи. Хитончик — первый сорт, совсем новый. Наклейку разрешается сорвать.

Курочкин нагнулся и отодрал от подола ярлык с надписью: «Театральные мастерские. Наряд кудесника. Размер 50, рост 3, 100 % нейлона».

— Так… — Казановак оглядел его с ног до головы. — . Какая обувь?

— Сандалии.

Выбор сандалий не представлял труда. По совету Маши остановились на толстых рубчатых подошвах из пластика, украшенных позолоченными ремешками.

— Носочки свои оставите или подобрать? — спросил Казановак.

— Нет, сандалии носят на босу ногу.

— Кальсоны, трусы или плавки? — поинтересовалась Маша.

— Не знаю, — растерянно сказал Курочкин. — Может быть, лучше набедренную повязку?

— Можно и повязку. А вы умеете ее повязывать?

— Тогда лучше плавки, — поспешно ответил Курочкин.

— Как хотите.

— Переодевайтесь! — Казановак указал ему на кабину в глубине комнаты. — Свои вещички свяжите в узелок. Получите их после возвращения.

Спустя несколько минут Курочкин вышел из примерочной во всем великолепии нового наряда.

— Ну как? — спросил он, поворачиваясь кругом.

— Впечатляет! — сказала Маша.

— Ну вот, — сказал Казановак, — теперь индивидуальный пакет, и можете смело отправляться.

Он пошарил в ящике стола и извлек оттуда черную коробочку.

— Получайте!

— Что тут? — поинтересовался Курочкин.

— Обычный набор. Ампула-шприц комплексного антибиотика, мазь от насекомых и одна ампула противошоковой сыворотки. На все случаи жизни. Теперь все!

— Как все, а деньги? — спросил обескураженный Курочкин.

— Какие еще деньги?

— Полагаются же какие-то суточные на самые необходимые расходы.

— Суточные?

Казановак почесал затылок и углубился в изучение какой-то книги. Он долго вычислял что-то на бумаге, рылся в ящике стола, сокрушенно вздыхал и снова писал на бумаге колонки цифр.

Наконец жестом ростовщика он выбросил на стол горсть монет.

— Вот, получайте! На четыре дня — двадцать динариев.

— Почему же на четыре?

— День отбытия и день прибытия считаются за один день, — пояснил Казановак.

Курочкин понятия не имел, что это за сумма.

— Простите, — робко сказал он, — o двадцать динариев это много или мало? То есть я хотел спросить… в общем я не представляю себе…

— Ну, копей царя Соломона вы на них не купите, но прокормиться хватит, — ответил Казановак, обнаружив при этом недюжинное знание экономической ситуации на Ближнем Востоке в эпоху римского владычества. — Все?

— Еще две бутылки водки, — попросил Курочкин, вспомнив совет Плевако. — Если можно, то пшеничной.

— Это еще зачем?

Курочкин замялся.

— Видите ли, — сказал он лживым голосом, — экипировка у меня очень легкая, а ночи там холодные.

— Маша, одну бутылочку!

— Но почему одну? — вступил в пререкания Курочкин.

— Не такие уж там холодные ночи, — резонно ответил Казановак.

Расторопная Маша принесла и водку.

Курочкин поднялся и растерянно оглянулся по сторонам.

— Извините, еще один вопрос: а куда все это можно сложить?

— Маша, достань чемодан.

— Нет, нет! — поспешно возразил Курочкин. — Чемодан — это не та эпоха. Нельзя ли что-нибудь более подходящее?

— Например?

— Ну, хотя бы суму.

— Суму? — Казановак придвинул к себе справочник. — Можно и суму.

Предложенный ассортимент сумок охватывал весь диапазон от необъятных кожаных ридикюлей, какие некогда носили престарелые гувернантки, до современных сумочек для театра из ароматного пластика.

Курочкин выбрал голубую прорезиненную сумку с длинным ремнем через плечо, украшенную шпилями высотных зданий и надписью «Аэрофлот». Ничего более подходящего не нашлось. — Теперь,