ладно? А то расстанемся опять…
— Мы можем и не расставаться, — медленно произнес Арбен, не глядя на Линду. — Стоит лишь тебе захотеть. Видишь ли, есть на свете один дуралей, который готов повергнуть к твоим стопам… — Арбен запнулся, не зная, как закончить высокопарную фразу. Спасла положение Линда, звонко расхохотавшаяся.
О многом говорили они в этот удивительный вечер. Но больше всего — о будущем.
— Давай уедем, — сказал Арбен. — Далеко-далеко. — На побережье.
— На побережье, — согласился Арбен. — Я наймусь на какую-нибудь автостанцию. Механиком, ремонтником — кем угодно.
Линда удивленно раскрыла глаза.
— Видишь ли, я не уверен в том, что произойдет в результате завтрашней процедуры, — пояснил Арбен.
Линда кивнула.
Город за стеклами машины казался призрачным, нереальным. То ли сон, то ли мираж. Встряхнись — и все исчезнет…
— Через неделю сможем уехать.
Арбен свернул в узкую, как ущелье, улицу.
— Хоть завтра. Так надоело все…
Линда умолкла. У губ ее обозначились две горькие складки. Арбен подумал, что ей не так легко и просто жить, как могло бы показаться со стороны. Но она была мужественна и никогда не жаловалась.
— Завтра не получится. Надо закончить кое-какие дела, — сказал Арбен.
— Это тоже связано с твоим лечением?
Арбен молча кивнул.
Ньюмор, словно по уговору, ни разу не упоминался, но Арбену это почему-то было приятно.
Линда не могла бы словами выразить то, что было у нее на душе. Странное лечение. Лечение, в результате которого тускнеют блестящие умственные способности и человек становится рядовым, заурядным. Может быть, и гениальность — не более чем психический выверт? Как знать, что возвышает гения над остальными? Не мысли, а тени подобных мыслей носились у Линды в голове, но выразить их она вряд ли сумела бы.
— Несколько дней я буду очень занят, — сказал Арбен и потрогал в кармане вчетверо сложенный блокнотный листок.
— Понимаю. Ничего, уедем позже. Ближе к весне.
Машина резко тормознула. Стайка ребятишек выскочила из-под тупого носа «безана». Опасности, конечно, не было никакой — все скорости и импульсы были рассчитаны, когда машина еще только свернула на эту улицу.
— Скажи, ты думаешь обо мне? — неожиданно спросил Арбен.
— Иногда, — улыбнулась Линда.
— Часто?
— Чаще, наверно, чем ты заслуживаешь…
— Не думай обо мне, — серьезно попросил Арбен.
— Скромность украшает человека.
— Я не шучу. Не думай обо мне, не вспоминай меня… Хотя бы в течение нескольких дней.
— Но почему? — изумилась Линда необычности просьбы. — Тебе неприятно сознание, что я о тебе думаю?
— Сейчас я не могу объяснить, в чем дело. Позже… Когда мы будем вместе. Почему ты смеешься?
— Не обижайся, — она обняла нахмурившегося Арбена. — Просто я вспомнила притчу о носороге. Волшебник сказал одному человеку: «Хочешь, я верну тебе молодость и красоту?» — «Хочу», — ответил человек, который был стар и сгорблен. «Для этого ты должен выполнить одно условие», — сказал волшебник. «Я согласен на все». — «О, это простое условие: в течение пяти минут ты не должен думать о носороге, вот и все. Пять минут — это как раз время, необходимое для твоего превращения».
— И что же?
— Волшебник исчез. Он с горечью убедился, что его условие невыполнимо.
— А человек?
— Он остался таким же старым и немощным…
— Да, память не подвластна человеку, — глухо сказал Арбен. — Человека легче убить, чем отнять у него память.
Будто спохватившись, он посмотрел на часы.
— Время ушло, как мартовский снег, — процитировала Линда.
— Поедем ужинать?
— Не хочется.
— И мне, — признался Арбен. — Куда же тебя доставить? В универсальный? «Все для всех»?
— Нет, ты в самом деле невменяем… Там уже давно включены электронные сторожа и волкодавы рыщут по секциям.
— Ах да, волкодавы… В таком случае куда прикажете? — спросил Арбен, подражая металлическому голосу автоводителя.
— Я хочу домой. Уже поздно.
Арбен набрал на пульте нужные координаты и, включив автоводитель, отодвинулся от штурвала.
— Помнишь, ты привозил меня домой на такси? — сказала Линда, когда машина остановилась. — А теперь у тебя свой «безан».
Арбен пристально всматривался сквозь боковое стекло.
— Неплохая лошадка. У меня просьба, Арби: когда в следующий раз мы выедем из города и возьмем курс на побережье, включи машину на полную скорость. Ладно?
Арбен кивнул, не отрывая взгляда от окна. Но улица была пустынной. «Этой груше место в музее», — подумал Арбен, глядя на допотопный фонарь. Ветер раскачивал его, отчего желтый свет метался по земле. Давным-давно опавшие листья то попадали в освещенный круг, то снова уходили из него. Было очень холодно, со дня на день мог выпасть снег.
— Чудесная машина. Я еще не видела такой, — сказала Линда.
— Нравится? — Арбен отвернулся от окна.
— Кроме, пожалуй, одного: зачем кабину обклеили пластиком? — Она потрогала поблескивающую ровную поверхность. — Смотри, какой неприятный цвет. О чем только конструктор думал?
— Да, расцветка неудачная, — согласился Арбен.
— Может, снимем? — Линда сделала жест, как будто собралась сорвать пластик.
— Подожди. Ты же не видела других машин этого класса. Может, сейчас такая мода?
— Все равно, это уродливо, — Линда передернула плечами.
Фары машины бросали вперед широкий сноп света. Арбен уменьшил освещение, и сноп превратился в луч, устало упавший на старый асфальт.
— Я пойду, — сказала Линда после короткой паузы, во
Арбен открыл дверцу и вышел первым.
— Провожу, — сказал он.
— Наконец-то ты решил не делать этого тайком, — весело заметила Линда, опираясь на протянутую руку.
— А, ты об этом… — Арбен помрачнел.
Каблучки Линды громко стучали. Арбен шел рядом, стараясь не уходить вперед. Он и сам не понимал, что заставило его выйти из машины. Желание побыть еще немного с Линдой? А может, стремление вновь почувствовать себя обычным человеком, который не должен бежать и прятаться от собственных желаний? «До дверей и обратно», — сказал себе Арбен.
