высилась слева. Серо-коричневый пони процокал за угол: открылся перекресток, все четыре совершенно безлюдные улицы которого терялись в затянутой непроницаемой дымкой тумана тьме.

– Здесь, – ей цыган, обернувшись через плечо. – По средам.

И исчез.

Сильвия подобрала поводья своего пегого пони. Дымный воздух влажно окутывал ее как одеялом.

– Мистер Бринк? Мистер Бринк!

Ее лошадка вдруг заржала и едва не сбросила ее, а туман все наползал.

Она попробовала тронуть своего пони вперед. Пегий опустил голову и, судя по всему, погрузился в сон. Тщетно била она его пятками по бокам. Вдруг колени пони подломились, и Сильвия едва успела соскочить с него, как он повалился на землю и перекатился на спину, извиваясь на булыжниках мостовой.

– Не самая умная мысль, – раздался чей-то голос. – Можно гарантировать, что седло будет сломано.

Туман стал рассеиваться и подниматься, и в нем появились сначала четыре черных лоснящихся ноги, а затем нос конской морды. Ноздри Абдиэля раздулись, и он негодующе фыркнул.

О Боже! Дав!

Человек, которого она выслеживала, сидел со спокойным видом, в треуголке, усеянной бусинками влаги, на спине своего жеребца и смотрел на нее сверху вниз.

– Боже! – произнесла она, чувствуя, что краска заливает ей лицо. Пегий пони фыркнул и продолжал кататься по булыжникам. Сильвия тщетно тянула его за повод. – Что вы здесь делаете, сэр?

– Я мог бы задать тебе тот же вопрос, имея на него большие основания. Вижу, мистер Бринк успел одолжить тебе пони. Как неудачно, что ты не умеешь управлять лошадью!

– Никогда еще ни одна лошадь не сбрасывала меня! Пони вскочил на ноги. Встряхнув головой, он вырвал кожаный повод у нее из рук и помчался прочь по одной из улиц.

– Осмелюсь предположить, что тебе никогда прежде не приходилось ездить на цыганском пони, – изрек Дав, глядя вслед удаляющемуся пегому крупу, – у цыган все лошади заколдованные.

– Вы заплатили ему, чтобы он проделал со мной такую штуку? – Звонкое цоканье копыт удалялось и походило теперь на стук камешков, которые высыпают из кувшина. – Вы заплатили мистеру Бринку, чтобы он бросил меня здесь?

– Я никогда никого сюда не привожу. Полагаю, с точки зрения Таннера, он просто пошутил.

Прямо за крупом Абдиэля высилась огромная арка ворот, похожая на вход в пещеру. Сильвия попыталась обнаружить какую-нибудь деталь, которая помогла бы ей впоследствии узнать здание. Каменная статуя помещалась в нише над воротами: фигура в одеянии, державшая на руках ягненка, может быть? Был также и девиз, но слова из-за тумана невозможно прочесть.

– Что здесь, черт возьми, за место?

В уголках губ Дава затаилось раздражение, но не без признаков веселости.

– Сюда я обычно отправляюсь по средам, что тебя совершенно не касается. Или ты станешь настаивать, что касается?

– Вряд ли я вообще на чем-нибудь могу настаивать, сэр, – ответила она. – Я всего-навсего наемный работник.

– Так, значит, ты просто-напросто отправился на прогулку? Ночью? В туман?

Абдиэль снова переступил, встал боком и загородил ей обзор. Лошадь смотрела на нее влажным темным глазом.

– Кажется, я стал жертвой какого-то странного цыганского розыгрыша, – предположила она.

– Следовательно, в твои намерения вовсе не входило следовать за мной и узнать, каким занятиям я предаюсь в ночное время?

– Я следовал только заТаннером Бринком, мистер Давенби. Или, вернее, пегий пони следовал за его серо-коричневым.

– Итак, тебя вовсе не интересуют мои ночные занятия, а, мистер Уайт? Тебе неинтересно, не поклоняюсь ли я дьяволу, например? Не принимаю ли участия в оргиях? Не предаюсьли каким-нибудь позорным извращениям? – Дав скривил рот.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– А вы что, предаетесь, сэр?

– Место, куда ты приехал, – заявил Дав, – связано и с позором, и с грехом, вернее, с его результатами, но здесь нет ничего, что касалось бы тебя. Поехали домой?

– У меня больше нет пони.

– Мы можем ехать вдвоем.

– На Абдиэле? – спросила она. – Не думаю, что ему понравится.

Она не боялась жеребца, но не испытывала особой охоты усаживаться на его блестящий круп позади Дава – слишком уж сильный эротический заряд сулила такая близость.

– Ну, не моей лошади решать. Если я попрошу его нести нас двоих, то ему придется подчиниться.

Сильвия попятилась.

– Я могу пешком дойти.