угрожал ледяным стенам, явно изобиловала яствами и напитками. Немного подальше, с другой стороны, темнели стоящие стеной стриженые тисы лабиринта. Дорожку, ведущую к входу, украшали фонарики.

– А внутри ледового дворца что, накрыты столы и при готовлены стулья? – спросила она.

– Так же как и великое множество устланных мехами альковов, которые сулят довольно уединения и наводят на греховные мысли.

Сильвия засмеялась.

– Полагаю, что когда замаскированная дама исчезает в таком меховом гнездышке с замаскированным джентльменом, который хоть и сохраняет инкогнито, но явно не является ее мужем, то...

– И стены их гнездышка полупрозрачны...

– ...то это обыкновенно считается одновременно и греховным, и неприличным. Думаю, кое-кто наделен умом, поистине достойным Макиавелли.

Дав обернулся к ней и улыбнулся.

– Если и наделен, то единственно, с чем недюжинный ум не справился, так с лабиринтом. Хотя он и весьма уединенное место, но отопить его, надо думать, вообще невозможно. Сомневаюсь, что Афродите, стоящей в центре лабиринта, удастся сегодня стать свидетельницей многих грехов.

– Но лорд Хартшем – наш хозяин, и на нем вся ответственность за нынешний праздник? Что бы он стал делать, если б вдруг начался снегопад?

– Но снегопада нет, – ответил он. – Снегопад не посмел бы начаться.

– Но если б он вдруг осмелился, нам бы всем пришлось укрыться в маленьких, устланных мехом гнездышках внутри ледового дворца?

– Если б снег все же пошел, – ответил он сухо, – мы все могли бы укрыться внутри дома. Пойдем же, Джордж. Выпьем вина.

И он, в развевающемся пунцовом домино, легко сбежал по ступеням вниз, на следующую террасу. Сильвия последовала за ним. Лакей немедленно всучил ей стакан горячего вина. Благодарно вдыхая пряный медовый напиток, Сильвия обхватила холодными ладонями горячий стакан.

Сам воздух здесь, напоенный ароматом и теплом, пьянил. Толпы гостей, проходящих мимо, смеялись и веселились, но теперь, когда Дав отошел от нее, кровь в ее жилах словно заледенела. Он пришел сюда ради Мег, а разлучила их она.

Дав отвесил ей небольшой поклон, прежде чем ретироваться.

– Итак, у тебя есть вино, еда, музыка и женское общество в избытке, друг мой. Развлекайся сам. Так как теперь я должен покинуть тебя. Веселись же!

– Вы отправляетесь искать себе женщину?

– Ситуация определенно располагает к общению с женщиной. Взгляни на их веера из шелка и слоновой кости, которые выплясывают в дамских ручках, так ловко изъясняясь на своем языке желаний и флирта!

– Я презираю их ужимки, – скривилась она.

– Право, сэр! Вы сознаетесь в позорной зависти?

– В зависти?

– К способности дам объясняться без слов.

Он сделал шаг, и толпа мгновенно поглотила его. Сильвия удалилась в темный уголок. Неужели она действительно завидовала? Она чувствовала себя потерянной, словно заблудилась меж двух миров; она единственный гость на празднике, который не флиртовал и не заигрывал. В то время как Дав сейчас найдет себе партнершу на всю ночь.

Подхватив полы домино, она сбежала с террасы и направилась к лабиринту. Пройдя по освещенной фонариками дорожке, вошла под тисовую арку входа и потерялась в темных переходах.

Она подняла глаза к небу и, не выдержав, засмеялась над собой. Боже! Она вовсе не завидовала, о нет! Она просто умирала от ревности.

Мег улыбнулась и протянула ему руку для поцелуя. Дав коснулся губами ее пальцев, а потом щеки.

– Вы довольны, мадам?

– Моим праздником? Вы очень изобретательны. И о празднике будут говорить в Лондоне долгие годы. А вы, вы довольны, Дав?

– Как я могу считать себя довольным, когда я потерял вас, Мег?

– Дорогой мой, не будьте таким галантным! Удерживая ее руку в своей, он сел рядом с ней.

– Мег, любимая, в чем дело?

– Ты думаешь, мне так легко оставить тебя? – Она улыбалась весело, храбро. – Ты думаешь, мальчик вроде Хартшема способен на что-то еще, кроме как слегка развлечь меня?

– Он моложе меня на десять лет, – заметил Дав. – Полагаю, его пылкость неиссякаема.

Она рассмеялась.

– Настолько неиссякаема, что даже скучно.

– Ты обучишь его. Ты же обучила меня.

– Нет. Ты единственный в своем роде. – Мег поднесла его руку к своим губам и поцеловала его ладонь, прежде чем выпустить ее. – Вот почему я оставляю тебя. Не прерывай меня! Не только потому, что я