поощрительно заметила Анна Сергеевна. — Но я предлагаю на один нолик больше. Неплохо, да?

Вот так. Грязному, но полезному предмету найдена адекватная цена. И вообще, откуда она знает о месте моей работы? Вряд ли ей сообщили в издательстве.

Среди моих многочисленных недостатков есть следующий. В целом я довольно покладистый человек, но когда во мне взыгрывает дух противоречия, переубедить меня практически невозможно. Именно это и произошло теперь. Не исключено, что, если б собеседница жадно отказывала мне в авансе, я бы принялась не менее жадно на нем настаивать. Но поскольку она мне аванс навязывала, мне страшно не захотелось его брать. Пока я не получила деньги, я свободна, а, получив, приму на себя определенные обязательства.

— Нет, спасибо, — покачала головой я. — Сначала я должна понять, сумею ли вам помочь.

Лицо Анны Сергеевны исказилось от раздражения, но она быстро взяла себя в руки, окинула меня тем долгим оценивающим взглядом, с которого началась наша встреча, и, вздохнув, совсем другим, деловым тоном произнесла:

— Хорошо. Начнем. Но сперва вы должны дать мне обещание.

— Какое? — насторожилась я.

— Сейчас я расскажу вам сюжет будущей книги. Он… ну, скажем, он опирается на некоторые реальные факты. И люди, о которых там идет речь… это будут литературные герои, но в некотором смысле это реальные люди. Разрулить ситуацию, когда выйдет книга, — моя забота. Но до этого вы никому не должны называть истинных фамилий персонажей… Нет, лучше вообще никому не рассказывайте о сюжете. Особенно самим действующим лицам, понимаете?

Мне стало смешно.

— У нас с вами настолько разный круг общения, Анна Сергеевна, что вряд ли я догадаюсь об истинной фамилии хоть одного из персонажей, а уж вероятность встречи и вовсе равна нулю.

— Догадаетесь, — заверила Анна Сергеевна. — Честно говоря, я сперва надеялась скрыть от вас, кто я. Изменить внешность, загримироваться. Но потом решила, что не стоит. Если вы умная женщина, все равно все поймете. И, как видите, я встретила вас в своем естественном виде. А зная меня, вы быстро догадаетесь, о ком там у меня идет речь.

Мне стало еще смешнее.

— Можете не переживать, — уверила я собеседницу. — Я совершенно не представляю себе, кто вы.

— Считаете, раз вы математик, а я работаю на телевидении, можете впарить мне любую чушь? — яростно прошипев сквозь зубы, спросила Анна Сергеевна. — Так вот, я не такая дура, чтоб тебе поверить, дошло?

Похоже, она была всерьез задета. Честно говоря, я впервые почувствовала, что она не пытается мною манипулировать, а говорит от души.

Кстати, не так давно я уже попадала в подобную ситуацию. Ко мне в институт явился низкорослый мужчина в сопровождении двух амбалов, сунул свою украшенную триколором визитку и грозно заявил, что я должна немедленно поставить его дочери зачет, поскольку он — главное доверенное лицо самого Зуева (Зотова? Завьялова? У меня плохая память на фамилии) и советник первого класса. По мне, логика в этом заявлении хромала на обе ноги, так что сам папаша вряд ли смог бы получить у меня зачет. Поэтому и с дочкой все стало ясно. Ее проблемы с учебой объяснялись тяжелой наследственностью, а тихий голос и нервная дрожь — семейной атмосферой. Короче, девочку я легко вспомнила, про Зуева же простодушно спросила, кто это. Надо было видеть лицо доверенного лица!

Пожалев несчастную Анну Сергеевну, я пояснила, что фактически не смотрю телевизор.

— Обо мне часто пишет светская хроника, — холодно добавила та.

— И светскую хронику не читаю.

Анна Сергеевна уставилась на меня, словно я пыталась убедить ее, что являюсь Наполеоном и мне срочно надо собираться на битву при Ватерлоо.

— Вы вправду не знаете, кто я?

— Понятия не имею. Если я правильно поняла, вы работаете на телевидении.

Моя собеседница неожиданно улыбнулась так искренне и заразительно, что я невольно почувствовала к ней симпатию.

— Знаете, Катя, мне повезло, что я с вами встретилась. Это только поначалу приятно, когда тебя воспринимают как богиню из телевизора, а потом хочется, чтобы в тебе видели обычного человека — а уже не выходит. Я рада, что вы меня не знаете как телеведущую… тем более, моя передача действительно не для вас. Но все-таки никому не рассказывайте о сюжете. Даже если решите не работать со мной — все равно. Иначе у меня могут быть проблемы.

Честность всегда меня подкупала, а еще понравилось отсутствие намека, что проблемы в случае разглашения тайны ожидаются у меня(например, культурист-водитель стукнет по голове в подъезде). И я, не задумываясь, согласилась.

Будущее показало, что задуматься не мешало бы, но как-то трудно было воспринимать ситуацию всерьез.

Сюжет показался мне идиотским. Очень длинная, занудная, запутаннейшая история об олигархе X (ха! олигархе! какая жалость, что нельзя поделиться с Настей), который был фактическим владельцем телевизионного канала, хотя формально канал возглавляла бывшая бизнес-леди Y. Другой канал, контролируемый политиком Z, но официально возглавляемый, что характерно, не им, а журналистом и продюсером A (похоже, Анна Сергеевна не подсчитала заранее, сколько потребуется букв алфавита), вдруг начал кампанию по дискредитации X. Беднягу олигарха обвиняли в уклонении от налогов, хотя на самом деле он был человеком кристальной честности и ничего плохого совершить просто не мог (ха — тысячу раз! Впрочем, это, наверное, был единственный в мире судьбой предназначенный мне олигарх, который бескорыстно даст мне денег на посещение фестиваля балета). X знал, что нечистый на руку Z использовал когда-то казенные средства на обустройство личной роскошной дачи, и решил злодея уличить. Тогда Z подговорил рабочих завода, принадлежащего X, устроить забастовку, хотя эти рабочие катались, словно сыр в масле, ибо олигарх был человеком кристальной честности (см. выше) и щедро платил им дважды в месяц свои собственные деньги (здесь мне очень захотелось объяснить собеседнице закон прибавочной стоимости, но я постеснялась). Все это перемежалось борьбой телеканалов — коварно переманивались лучшие работники, воровались идеи рейтинговых передач, а вдобавок бизнес-леди Y занималась какими-то недоступными моему уму финансовыми аферами.

Я уже отключилась и начала засыпать, но тут мы дошли до главного. До героини. Она работала телеведущей на канале X и (какое удивительное совпадение!) приходилась ему родной племянницей. Да, она принадлежала к самым высшим кругам, но, в отличие от пустоголовых блондинок, попавших туда через постель, добилась всего исключительно своими замечательными личными качествами.

Я тут же вспомнила старый анекдот. «Как вы разбогатели?» — спросили у миллионера. «Купил за цент грязное яйцо, помыл его и продал за два цента. Тогда купил два грязных яйца, помыл их и получил четыре цента». — «А дальше?» — «А дальше умер мой дядя и оставил мне миллион в наследство».

Впрочем, я прекрасно понимала, что рассказать сейчас этот анекдот значит нажить себе смертельного врага. Анна Сергеевна, с горящими глазами и щеками, упоенно описывала любимую героиню (и мне даже не требовалось долго гадать о прототипе).

— Вся книга создается ради этого образа, — сразу подчеркнула собеседница. — Я рассказала вам детективный сюжет, который привлечет читателей, но основное для меня не в нем.

Итак, она звалась Кариной. Это искреннее, естественное, непредсказуемое существо. Может быть, даже немного не от мира сего. Разумеется, гламур присутствует в ее жизни, но он для нее не главное, а только фон. (Тут Анна Сергеевна деловым тоном вставила: вы, конечно, одеваетесь в секонд-хэнде и даже не знаете названий приличных фирм, но не волнуйтесь, я вам составлю списочек. Кстати, сумки Карина предпочитает от Прада. Это надо упомянуть, но ненавязчиво. Вы запомните — «сумки от Прада»?) Итак, главное для Карины — присущая ей глубокая духовность. Она начитана и феноменально образована. Надо вставить какой-нибудь эпизод… ну, например, подруга берет с ее журнального столика «Вог» и потрясенно обнаруживает под ним «Код да Винчи». «Что это?» — спрашивает подруга. «Я очень люблю эту книгу, — скромно, без аффектации отвечает Карина. — В ее глубокой философии я черпаю жизненные силы, а ее исторические изыскания мне необычайно интересны. К тому же я без ума от Леонардо!» — «Леонардо — это