— Тебя твой Наездник искал...

— Да видел я уже это сокровище...

— Семибратов и Аверкин, беседовать будете на перемене, — перебила их англичанка Анна Ивановна. — А если у Семибратова есть потребность поговорить, пусть он выйдет к доске. Я вам задавала какое-нибудь английское стихотворение, на выбор. Учили?

Славка не учил. Но кое-что он знал с прошлых времён. Он поспешно стёр с ноги последнюю зелень, вздохнул и вышел. И выдал балладу Стивенсона 'Рождество в море'. Это были его любимые стихи. Когда Славка их читал, он даже забывал стесняться.

Все остались довольны. Анна Ивановна — Славкиным произношением. Славка — отметкой, а группа — тем, что баллада оказалась очень длинной и спасла по крайней мере трёх человек.

Всё-таки Любка Потапенко была подлая. Ехидная, коварная и вероломная. Целый день она даже не смотрела на Славку, а в начале пятого урока подняла руку и сладким голосом сказала:

— Светлана Валерьяновна, мы ведь говорили на классном собрании, чтобы никто не носил в шкалу посторонние предметы? А у Семибратова в портфеле посторонний предмет.

Класс обрадовался.

— Мина? — спросил Костя Головин.

— Самогонный аппарат, — предположил Дима Неходов.

— Ножницы для длинных языков! — крикнул Женька Аверкин и шевельнулся, будто хотел прикрыть собой Славку.

— Это не посторонний предмет, — возразила Оксана Байчик.

— Тише... Тише, ребята! — Светлана Валерьяновна почти испуганно смотрела то на Любку, то на Славку. Она очень не любила всякие ЧП. Да и кто из учителей их любит? — Слава Семибратов, объясни, что случилось?

В эти секунды Славка успел передумать многое.

Можно отпереться. Шарить в портфеле никто не станет, здесь нет усть-каменской Ангелины, которая не стеснялась обыскивать ребячьи карманы и сумки (Славка там поэтому запирал портфель на ключ).

Можно обиженно встать и уйти из класса. За это попадёт, но не очень. Зато он успеет спрятать Артёмку.

Но тогда опять надо будет хитрить, что-то сочинять. Славка решился на дерзкий шаг. На атаку. Он встал.

— Я могу показать! Можно, Светлана Валерьяновна, я всем покажу?

Он взял портфель, твёрдыми шагами вышел к доске и за уши выдернул Артёмку на свет. Поднял его над головой.

Конечно, никто, кроме Любки, не ожидал увидеть лупоглазого зайца, сшитого из диагоналевой пиджачной ткани, в полинялом зелёном комбинезоне и клетчатой кепочке между ушей.

Ребята на несколько секунд притихли. Потом кто-то младенческим голосом пропел:

— Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять!

И пошло:

— В лесу родилась ёлочка...

— Плутишка зайка серенький...

— Я не хочу в этот зоопарк, здесь хищники без клеток!

— Витька, он на тебя похож!

— А ты на обезьяну!

— Ну, заяц, погоди!

— Ребята, ребята! Ну-ка, успокоились! У нас урок!

И понемногу в самом деле все успокоились. Наверно, не потому, что уговаривала Светлана Валерьяновна, а потому, что всем хотелось узнать про зайца.

Светлана Валерьяновна слегка растерянно спросила:

— Это и есть твой посторонний предмет?

— Да, — сказал Славка и опустил Артёмку. — Это неопасный предмет. Зайцы взрываются только в мультфильмах, да и то резиновые. А этот лежал на дне портфеля и никому не мешал. Про него никто бы даже не узнал, если бы не Потапенко. Что за привычка лазить в чужие портфели!

— Я только дневник хотела посмотреть!

В классе опять засмеялись.

Савин сказал:

— Любочка боялась, что мама Семибратова забыла расписаться.

— Игорь, подожди... Хорошо, Слава, садись на место... Всё же, наверно, не следует такие игрушки носить в школу. Зачем он тебе здесь?

Славка обвел глазами класс и решительно сказал:

— Я его всё время с собой ношу. Кто хочет, пускай говорит, что я как в детском садике... Потапенко этого и хотела... Только я этим зайцем не играю. Ношу — вот и всё.

— А зачем? — спросил кто-то.

— А просто так... Я мог сейчас что угодно придумать: будто я его случайно нашёл или будто мне его кто-то из малышей подсунул. Все бы поверили. Но врать я не буду. Это мой зверь. Его зовут Артёмка. Кто хочет, может смеяться.

Никто не засмеялся. Может быть, потому, что голос у Славки стеклянно зазвенел.

Опять стало тихо. Светлана Валерьяновна осторожно спросила:

— Это что же, Слава? Твой талисман?

Славка мотнул головой.

— Нет. Я не знаю... Просто он со мной путешествует. Когда я на яхте занимался, он всегда со мной плавал...

— Морской заяц, — серьёзно сказал Дима Неходов.

— Там не море, а озеро, — объяснил Славка. — Зато Артёмку там все любили... Он намокнет, а его за уши вздёрнут на мачту, он и сохнет на ветерке... Когда я уезжал, ребята говорили, чтобы я Артёмке настоящее море показал. Я сегодня с ним на берег пришёл, а Потапенко... Появилась откуда-то — и в портфель!

Оксана Байчик подняла руку.

— У Потапенко есть одно свойство, — деловито разъяснила она. — Если кто-нибудь привлек её внимание, она за ним ходит по пятам, а потом выскакивает навстречу, будто случайно...

Любка взвилась:

— Чем это Семибратов привлёк моё внимание?

— Уж не знаю.

— Ну и молчи, если не знаешь!

— Девочки! Девочки, успокойтесь...

— А как Артёмка с тобой плавал? — спросил Костя Головин. — Болтался на мачте?

— Нет, он на носу сидел. Мы его к штагу привязывали.

Светлана Валерьяновна взглянула на часики.

— Ну хорошо, ребята, Артёмка Артёмкой, а урок уроком... Что тебе, Женя?

Аверкин встал.

— Светлана Валерьяновна! У нашей бабушки старые журналы есть, 'Нива' за тысячу девятьсот двенадцатый год, а там фотография: лётчик капитан Андреади. Он из нашего города до Москвы долетел. Самолет весь из реечек и парусины, а под крылом плюшевый мишка привязан...

— Вот бы Любочку туда, — сказал Савин. — Она бы на этого капитана сразу в морской штаб