границы для неограниченного импорта: никаких тарифов, ни пошлин, ни проверок, ни налоговых сборов. Спустя две недели после прибытия в Багдад в мае 2003 года Бремер объявил Ирак зоной «открытой торговли». Он не упомянул, для чьей продукции, но это все более прояснялось. До вторжения в той части экономики Ирака, которая не была ориентирована на нефть, господствовали около 200 государственных предприятий, производивших разнообразные товары: от цемента до стиральных машин. В июне 2003 года Бремер заявил, что эти государственные компании должны быть немедленно приватизированы.

«Передача неэффективных государственных предприятий в частные руки, — сказал он, — необходима для восстановления экономики Ирака». [274] План приватизации в Ираке должен был стать крупнейшей распродажей государственной собственности со времени развала Советского Союза.

Приказ Временной коалиционной администрации Ирака номер 37 уменьшил налог на предприятия в Ираке приблизительно с 40 до 15%. Без налоговых сборов государство не сможет играть большой роли в чем бы то ни было. Приказ номер 39 предоставил иностранным компаниям возможность владеть 100% иракских активов вне сектора природных ресурсов, что обеспечило бесконтрольность иностранных экономических операций в стране. Инвесторы также могли выводить 100% прибыли, полученных в Ираке, за его пределы. От них не требовалось реинвестиций и с них не взимались налоги. Естественно, выгадали от таких законов вовсе не народ или экономика Ирака. По Приказу номер 39 иностранные компании могли заключать договоры аренды и контракты на 40 лет. Приказ номер 40 привлекал иностранные банки в Ирак на тех же льготных условиях. От эпохи Саддама Хусейна остались лишь выгодные для иностранного захвата экономики Ирака законы, запрещающие профсоюзы и их переговоры с предпринимателями о заключении коллективных договоров.

В мгновение ока Ирак превратился из наиболее замкнутой страны мира в наиболее свободный и широко открытый рынок. С разоренными более чем десятилетним экономическим эмбарго и войной (оба инициированы США) экономикой и банковской системой жители Ирака были не в состоянии выкупить приватизируемые государственные компании. Иностранные транснациональные корпорации оказались единственными возможными игроками, которые смогли извлечь пользу из грандиозной бремерской схемы восстановления экономики.

Захваченной и разоренной земле были навязаны новые законы без возможности какого бы то ни было сопротивления, помимо военного саботажа и партизанской войны против оккупантов. Узаконенный американским правительством оккупационный орган Временная коалиционная администрация Ирака превратил страну в привлекательный для иностранных инвесторов рынок, а набор из 100 новых приказов предоставил все права и полный контроль над экономикой Ирака транснациональным корпорациям. Более того, данные законы были разработаны, чтобы проложить путь наиболее коренным изменениям в национальной пищевой промышленности из когда–либо проводимых. Под руководством Бремера Ирак должен был стать образцом агропромышленного комплекса, основанного на ГМО.

Временная коалиционная администрация Ирака недвусмысленно дала понять юридическую значимость этих 100 Приказов. Каждый Приказ определялся как «обязательные к исполнению предписания иракскому народу, напрямую вносящие изменения в систему управления Ираком, включая изменения в иракских законах. Уклонения от [этих предписаний] уголовно наказуемо». Другими словами, иракцам сказали «выполняйте или умрите!» Во всех случаях, когда предыдущие законы Ирака могли противоречить новым бремерским 100 Приказам, иракские законы отменялись. Первостепенным стал оккупационный закон. [275]

Схороненный глубоко среди новых бремеровских постановлений, касавшихся всего: от средств массовой информации до приватизации государственных предприятий — Приказ номер 81 под заглавием «Закон о патентах, промышленных образцах, нераскрытии информации, интегральных схемах и сортовых растениях» предписывал:

«11. Статью 12 впредь следует читать так: «Патент должен предоставлять владельцу следующие права:

1. Если предмет патента — продукт, то право воспрепятствовать лицу, не получившему разрешения владельца, воспроизводить, видоизменять, использовать, предлагать к продаже, продавать или импортировать указанный продукт».

12. Статью 13.1 впредь следует читать так: «Время действия патента не должно прекращаться ранее истечения 20–летнего периода для зарегистрированных в рамках действия данного закона заявок от момента заполнения заявки на регистрацию в рамках действия данного закона»«.

Дальнейшее положение Приказа 81 предписывало: «Фермерам должно быть запрещено повторное использование защищенных сортовых семян или сортов, упомянутых в пунктах 1 и 2 параграфа © Статьи 14 данной главы». И далее:

«Приказ Временной коалиционной администрации Ирака за номером 81 изменял иракские законы о патентах и промышленных образцах так, чтобы защитить новые разработки во всех областях технологий, касающихся продуктов или производственных процессов. Изменения давали возможность компаниям в Ираке или в странах–участниках соответствующих соглашений, в которые входил Ирак, регистрировать патенты в Ираке. Изменения предоставляли владельцу патента право препятствовать кому бы то ни было, кто не получил разрешения владельца, использовать запатентованный продукт или процесс в течение 20 лет с момента регистрации патента в Ираке. Изменения также позволяли частным лицам и компаниям регистрировать промышленные образцы». [276]

Иначе говоря, Приказ номер 81 предоставлял держателям патентов сортовых растений, оказавшимся исключительно крупными иностранными транснациональными компаниями, абсолютные права в течение 20 лет использовать свои семена в иракском сельском хозяйстве. Хотя это могло показаться честным и разумным коммерческим обеспечением компенсации иностранным компаниям за их интеллектуальную собственность, на самом деле это было вторжением в суверенитет Ирака. Как и многие другие страны, Ирак никогда не признавал правил коммерческого патентования живых организмов, например, растений. Патенты были выданы таким компаниям, как «Монсанто» или «Дюпон», ведомствами США и другими иностранными патентными ведомствами.

В действительности, Приказ номер 81 должен был изменить иракские патентные законы так, чтобы они признавали иностранные патенты вне зависимости от их юридического соответствия иракским законам. На первый взгляд казалось, что иракским фермерам предоставляется возможность отказаться от покупки патентованных семян «Монсанто» или других компаний и выращивать свои традиционные местные культуры, однако в действительности, как были хорошо осведомлены разработчики Приказа номер 81, его действие было совершенно противоположным.

Защищенные патентом сортовые растения были генномодифицированными или генноманипулированными, поэтому иракские фермеры, решившие выращивать такие семена, были вынуждены подписывать соглашение с компанией–держателем патента, предусматривавшее выплату «технологического взноса» и ежегодных лицензионных отчислений за культивирование патентованных семян. Все иракские фермеры, пытавшиеся сохранить часть патентованных «Монсанто» или другими компаниями семян для посадки в последующие за первым урожаем годы, рассматривались поставщиками семян как объекты серьезных взысканий. В Соединенных Штатах до ограничения судебным постановлением «Монсанто» требовала карательных мер по взысканию убытков, в 120 раз превосходящих стоимость мешка их ГМО–семян. Это давало возможность поставить иракских фермеров в вассальную зависимость не от Саддама Хуссейна, а от транснациональных гигантов, производящих ГМ–семена.

Основой Приказа номер 81 было положение о защите сортовых растений. В соответствии с этим положением сохранение семян и их повторное использование должно было стать незаконным. Фермерам, использующим патентованные семена или даже просто «похожие», грозили бы суровые денежные штрафы