сбежал.
Возможно, я поступил опрометчиво. Если бы пошел навстречу его научным амбициям и позволил покопаться в моих внутренностях, очень вероятно, что меня бы зарезали уже в детском несмышленом возрасте, и мне не пришлось бы мучаться дальше.
— ОХ, ЧТО Ж Я МАЛЕНЬКИМ НЕ СДОХ, — любил повторять он.
Много, много чем навредили мне родители. (Все несчастные судьбы берут истоки в неправильном воспитании). Моя мама, романтическая душа, внушала мне, что есть на свете возвышенная, чистая любовь. И я своей мамочке поверил.
Кто мне мешал — если так уж не нравились висящие криво полки и зеркала, и вставная челюсть тестя — подыскать дом, где бы все отвечало моим запросам? Выбрать женщину, в объятиях которой я мог бы найти забвение и отдых, скрывшись от замотавшей меня жизни?
Что же меня держало возле Маргариты, не позволяло такое сделать?
Отвечу: воспитание и характер, характер и воспитание.
То, что я не завел параллельной семьи, не бросил избалованную дочку своих родителей, неудавшуюся музыкантшу, плохую мать, неверную жену — это следствие с детства вколоченных мне в голову неверных представлений о жизни. «Разве можно бросать женщину с ребенком?» Тоже мне правило!
В чем еще заключалась моя ошибка? Кто ответит первым — получит десять очков. Если и дальше будете отвечать на вопросы верно, наберете то количеств баллов, которое навсегда позволит вам отбросить обидное звание дурака. Впредь будете именоваться умным.
Так вот: с какой стати я должен был уходить из прежней своей квартиры? Разве в моих интересах это было? Мыкаться, не имея своего угла? (Жизнерадостный Маркофьев рассказал по этому поводу анекдот: кто такой — ни кола, ни двора? Импотент без квартиры!).
Маргарита не хотела меня видеть? Хотела начать новую жизнь и построить новое счастье? Ну и пусть бы уходила сама на все четыре стороны! И строила новую семью. Разве не так?
С какой стати я должен уходить, если меня кто-то не хочет видеть? Тот, кто не хочет, пусть тот и уходит!
(Вспомните, как повел себя Миша, когда я пытался его прогнать. Не хотел уезжать — и не уехал, хоть бы я взял ему тысячу билетов на самолет).
То-то и оно. В этом-то и ошибка. Мысль моя была: Маргарита — слабая, я — сильный и гордый. К тому же с ней — моя дочь. Разве мог я выгнать женщину на улицу?
На самом деле я был слабым, я, а не они. Я был гораздо слабее, вот и уступил. Подумаешь, быть обузой. Мешающим. Лишним. Ничего страшного! Пусть бы потерпели. Они мне не мешали. Я им мешал? Пусть бы тогда и убирались, и искали себе пространство для жизни, а я бы вполне был доволен, оставшись в маленькой нашей квартирке.
Я с детства воспринимал людей как дружественно, сердечно, доброжелательно настроенных ко мне особей. И то сказать: разве правильно подозревать человека во всех мыслимых грехах, едва его встретил и увидел? Разве порядочно приписывать ему дурные наклонности — на основании того, что кто-то когда-то вас однажды обманул? Подвел? Кинул?
Папа мне твердил: ты живешь, чтобы помогать другим. Заботиться о них. Но зачем тогда жили другие?
Почему я должен был заботиться о счастье и благополучии Маргариты, Маркофьева и своей дочери, а не они — о моем? С какой стати я всем постоянно уступал? Подчинялся? И если бы просто уступал и подчинялся! Нет, я всем буквально навязывал свои услуги! Чем только навлекал новые неприятности на свою голову.
Предположим, вы притащили домой крокодиленка, тигренка, волчонка. Кормили, растили… Он что, в благодарность за вашу заботу не должен потом задирать принадлежащих вам коров и овец? Или он обещал изменить свою хищническую природу, намеревался с ней бороться? Глупо этого ждать!
Если, к примеру, чертополох выпалывают с грядки, он что, оскорбляется и больше не растет там, откуда его изгоняют? Как бы не так! С утроенной энергией осваивает и завоевывает прежние и новые участки.
Ну, а если хотите зачахнуть — валяйте, позволяйте себя выполоть и выкорчевать.
И не надо говорить, что подсчитывать, кто кому сколько должен и кто чем обладает — непорядочно. Порядочно!
Или валяйте, продолжайте жить, не считаясь, — и пусть у вас отбирают все, и пусть у вас не останется ничего!
А до чего доводит стремление к манящему райскому свету, видно на примере мотыльков, кружащих всю ночь возле фонарей. Итог — обожженные лбы и обгорелые крылышки.
Разумеется, я сознавал всю бессмысленность того, что делаю на работе. Но такой уж у меня был характер — обязательный, не имел же я права свои личные передряги переносить на служебные отношения!
Если удавалось, с утра пораньше заливал в себя мензурочку-другую разведенного спирта — и все расплывалось перед глазами, душа оттаивала, мир делался добрым, хотелось рыдать от сознания доброты, которой он меня окружал. Я и рыдал иногда.
И домой я захватывал бутылочку спиртяги, садился в кресло, включал телевизор, смотрел на экран, ничего не понимая, потом ложился и засыпал. Мама гладила меня по голове, я это чувствовал сквозь дрему, отец, встав надо мной, растянувшимся на постели прямо в одежде, строгим голосом вразумлял:
— Возмутительно так себя вести! Взрослый мужчина не имеет права распускаться? Вспомни примеры из литературы. «Мартин Идеи». «Жажда жизни». «Каштанка». Всегда надо бороться до конца!
Я их слушал. Вместо того, чтобы послать куда подальше.
Мне было жалко своих родителей. Мама недавно ушла на пенсию, не знала, куда себя девать. У отца пошаливало сердце (да еще я досаждал ему своими неурядицами).
