Будущее приходит быстрее, чем иногда нам кажется. Академик П.Л. Капица говорил так: 'Я предполагаю, что одна из задач будущего — это воспитание и развитие нового типа ученого — организатора'. Петр Леонидович не дожил до перестройки, до того катастрофического положения, в котором оказалась наука России в последнее десятилетие XX века, а потому не мог убедиться в справедливости своих слов. Эти годы потребовали, чтобы большие ученые ради спасения науки Отечества стали и организаторами.
Российская академия выстояла… И низкий поклон тем, кто в эти годы возглавил ее — им было во много раз тяжелее, чем остальным. Главный ученый секретарь РАН, академик Николай Альфредович Платэ был в их числе.
…Последняя в XX веке осень в Вене выдалась солнечная, теплая и радостная. В самом центре города у входа в кафе встречаю академика Платэ. Рядом с ним дочь.
— У меня здесь небольшое торжество, — поясняет ученый. — Если будет время, приходите завтра в шесть часов… — Николай Альфредович называет адрес.
На том и расстаемся.
Конечно же, на другой вечер я спешу по указанному адресу. Оказывается, это Министерство науки и техники Австрии. И в нем официальная церемония вручения 'медали имени Германа Марка'. Честно признаюсь: я испытывал чувство гордости за Николая Альфредовича, за нашу Академию, за Россию — ведь при вручении медали присутствовали известные в мире люди, и они, чествуя Платэ, произносили о нашей Родине высокие слова, на которые мировая общественность так скупа в последние годы. Впрочем, и мы сами даем слишком мало оснований для них.
Позже я признался академику:
—
— В 1975 году была учреждена медаль имени Германа Марка за наивысшие достижения в науке о полимерах. Герман Марк — один из основателей современной полимерной науки, это выдающийся американский химик. Он был дружен с академиком Каргиным, нашим выдающимся соотечественником, тоже одним из основателей науки о полимерах. Они оба внесли большой вклад в установление дружеских связей между американской и советской наукой. Молодость свою Герман Марк провел в Австрии, здесь начинал работать, а потом уехал в Соединенные Штаты. Он был иностранным членом Академии наук СССР. Так что 'медаль Германа Марка' — это сегодня высшая международная награда за достижения в области химии и физики полимеров.
—
— Это дружное и эффективно работающее мировое сообщество. Мы знаем друг друга, поддерживаем, встречаемся на конференциях и симпозиумах.
СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ: 'В октябре или ноябре 1954-го, когда я был студентом четвертого курса, состоялось заседание ученого совета факультета, где Каргин, сравнительно недавно избранный действительным членом Академии наук СССР, выступил с большим докладом, связанным с обрисовкой области химии и физики полимеров — тем а тогда для большинства членов ученого совета, профессоров и преподавателей факультета была в общем-то, малоизвестная. Заседание было открытым, народу было много, и мы с моим другом, студентом-однокурсником Виктором Кабановым, решили любопытства ради послу шать о чем речь. На меня выступление академика Каргина произвело сильнейшее впечатление. Казалось, что человек открыл перед слушателями целый новый мир — мир, который связан не столько с органическими молекулами, сколько с их спецификой поведения в самых р азнообразных условиях, и что это какая-то гигантская область, безумно важная для практики и исключительно интересная для того, чтобы заниматься ею в научном плане'.
—
— Долгое время нашу науку считали сугубо прикладной и технологической. Я, конечно, немного утрирую, но при слове 'полимеры' у многих сразу же появлялась ассоциация с шинами калошами, пластиками, волокнами и так далее, то есть нечто потребительское, в крайнем случае — инженерное, но не имеющее отношения к науке. Это заблуждение было довольно устойчивое. И лишь с конца 60-х годов ситуация начала меняться Наша область 'пограничная' — она связана с физикой, химией, биологией, медициной и технологией.
— Это именно так. Почему же я должен возражать!
СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ: 'После доклада Каргина у меня начались внутренние сомнения, правильно ли выбрал себе путь. Когда я пытался обсуждать со старшими товарищами на факультете, стоит ли заняться этой новой областью, то нашлось — сейчас это смешно вспоминать — много скептиков; они говорили, что это как ая-то странная область, что она целиком прикладная и нет там настоящих задач, да и кафедры такой не существует…
Через 3–4 недели я, тем не менее, решился: надо попробовать себя в этой области, хотя предстояло начинать заново, да и было страшно прибли зиться к Каргину. Легко представить себе — студент 4-го курса и напрямую общается с академиком! А надо сказать, что у Валентина Алексеевича 'промежуточных' помощников тогда не было. Он пребывал одиночкой на кафедре коллоидной химии, и никто под его руководс твом научную работу на факультете не вел. Собравшись с духом, после одной из его лекций мы с Витей Кабановым, который тоже решил перейти с кафедры неорганической химии на полимеры, отважились-таки и подошли к академику. Робко заявив о желании попробовать с илы в области химии и физики высокомолекулярных соединений, мы спросили, не пожелает ли он нас 'пригреть' в качестве будущих дипломников. Каргин выслушал нас исключительно внимательно и доброжелательно, сказал, что рад такой возможности, и если наше решени е твердое, то надо обдумать, как организовать преддипломную практику, чтобы познакомиться с 'его' областью и начать новую жизнь. Поскольку у Каргина на факультете не было ни помещения, ни сотрудников, ни учеников, очень легко было решено, что вся работа до лжна проходить в Карповском институте, где Каргин в течение многих лет заведовал лабораторией. Вспоминаю это время как очень светлое, считая, что Физико-химический институт имени Карпова сыграл тогда большую роль в моем химическом воспитании'.
— Это сильное преувеличение. Между академиком Каргиным и деканом химического факультета возникли трения из-за нас. Декан запретил мне и Виктору Кабанову работу по совместительству в Академии наук, где у нас были эффективно работающие уже несколько лет свои группы исследователей. Со стороны декана это, конечно, было самоуправство, что и возмутило Валентина Алексеевича. Он заявил, что уходит из университета. Мы тут же последовали примеру своего Учителя. Возник конфликт. Слух о нем дошел до ректора, академика Петровского. Тот очень быстро разобрался и принял решение: он освободил декана от работы. В.А. Каргин — это ведь гордость МГУ!
—
— Да, это мой друг академик Виктор Александрович Кабанов.
— У него почему-то сложились плохие отношения с Каргиным… А мы были лишь 'поводом для очередного укола' великому ученому.
