— Или как.

И все-таки любопытство заставило Еву искоса взглянуть на круглый животик Мэвис. Это было странно… Она даже не знала, как это назвать. Как будто кто-то отбивал веселый ритм. И это было вовсе не так страшно, как ей казалось.

— Что оно там делает, танцует?

— Плавает, потягивается, кувыркается… Я уже на таком сроке, что у него ноздри открываются. И у него есть такие маленькие воздушные мешочки…

Ева отдернула руку и опасливо спрятала ее за спину. Мэвис засмеялась и, поглаживая живот, взглянула на лестницу.

— Привет, доктор Мира!

— Здравствуйте, Мэвис. Я бы сказала, что вы вся светитесь, но я никогда и не видела вас другой. Скажу просто, что у вас замечательно здоровый вид.

— Я и чувствую себя отлично все последнее время.

— Я не знала, что вы уже здесь, — сказала Ева.

— Приехала за несколько минут до вас. Я была наверху, говорила с Рорком. Он сейчас спустится. Через ворота только что пропустили миссис Барристер, мистера Дебласса и их сына.

— Я пойду займу Никси. — Мэвис подбадривающим жестом потрепала Еву по плечу и прошла в гостиную. — Включай, Нике! — крикнула она, и в следующую секунду послышался оглушительный шум, который в некоторых культурах, вероятно, именовался музыкой.

— Представление начинается! — мрачно объявила Ева. — Ладно, пойду посмотрю, как подвигаются дела у Пибоди.

«Это сборище при любых обстоятельствах можно было бы считать, по меньшей мере, странным», — решила Ева. Самым странным было ее собственное положение: она одновременно пыталась уделять внимание светской болтовне, наблюдать за реакцией Никси, разрабатывать стратегически важную операцию, координировать свою команду и играть роль хозяйки.

Ричард и Элизабет пережили кошмар убийства и публичного скандала, но вышли из него еще более сплоченными. Ева наблюдала, как они общаются с Никси — и вместе, и порознь. Девочка вела себя вежливо и даже оживилась. Казалось, она позабыла на время о своем горе в обществе Мэвис и мальчика одного возраста с ней.

Да, это было странное сборище. Но, судя по оживленному разговору, оно казалось таким одной только Еве.

В очередной раз зайдя к Пибоди, она сделала над собой героическое усилие, чтобы вернуться к светскому общению, хотя душа ее рвалась назад к полицейской работе.

Элизабет Барристер перехватила ее в коридоре:

— Спасибо вам, Ева. Никси — прелестная девочка.

— Да, она держится молодцом.

— Ей понадобится все ее мужество. Дальше будет еще хуже. Горе накатывает волнами. Стоит побороть одну, как тебя захлестывает новая.

«Элизабет Барристер не понаслышке знает, что такое горе», — подумала Ева.

— Вам тоже придется нелегко. Вы взваливаете на себя большую ношу.

Элизабет покачала головой и бросила взгляд в сторону гостиной.

— Мы с Ричардом совершили в жизни много ошибок. Слишком много. И нам пришлось примириться с тем, что за них заплатила наша дочь.

— Виноват был сенатор Дебласс.

— Да, конечно, — согласилась Элизабет. — Но это нас не оправдывает. Она была нашей дочерью, и ошибки совершили мы. С появлением Кевина у нас возник новый шанс. Этот мальчик внес свет в нашу жизнь.

«С этим не поспоришь», — сказала себе Ева, увидев, как засветилось лицо Элизабет, едва только она произнесла его имя.

— Мы дадим Никси дом, если она захочет. Мы постараемся помочь ей оправиться от горя. Я думаю, мы с ней поладим, а уж Кевин-то наверняка. Они уже подружились. Она рассказала ему об игровой комнате. Судя по всему, это «супер», как они говорят. Можно мне сводить их туда?

— Конечно. Я покажу вам, где это.

Кевин запомнился Еве тщедушным шестилетним малышом-оборвышем, всюду таскавшим за собой тощего кота. Теперь он округлился, был чисто умыт, вырос на пару дюймов и с радостной улыбкой сжимал в руках раскормленного Галахада.

— Он толстый, — радостно объявил Кевин, — но ужасно пушистый.

— Угу… — В двуцветных глазах Галахада Ева прочла обещание скорой расправы за нанесенное оскорбление. — Может, ты лучше поставишь его на пол?

— Но мне нравится! У меня тоже есть кот, его зовут Допи, а теперь еще и щенок, его зовут Бутч. Я хожу в школу и ем, как лошадь.

Элизабет засмеялась у них за спиной.

— Вот это чистая правда!

— Вот если бы у меня была лошадь… — Кевин хитро покосился на мать, и Ева поняла: он знает, с какой стороны у бутерброда масло. — Я бы ездил верхом, как ковбой.

— Всему свое время. Сперва посмотрим, как ты справишься с Бутчем. А ты любишь лошадей, Никси?

— Конечно, мне однажды разрешили погладить лошадку в парке. Это было здорово.

Завидев сокровища игровой комнаты, Кевин издал боевой клич, отпустил Галахада и бросился к ближайшему игровому автомату.

— Я за ними присмотрю, — сказала Элизабет Еве. — В этом деле я стала спецом.

Ева с облегчением оставила ее заниматься любимым делом, а сама воспользовалась возможностью еще раз подняться наверх.

На этот раз она застала в кабинете Уэбстера, склонившегося над плечом Пибоди.

— Не стой над душой у моей напарницы! — рявкнула она.

Уэбстер выпрямился, но не ушел.

— Мне скоро ехать в Управление, надо подать рапорт.

— Смотри, чтоб тебя дверью по заднице не шлепнуло, когда будешь уходить. Что у тебя? — спросила она у Пибоди.

— Похоже, с недвижимостью вы попали в яблочко. Вот у меня тут городской особняк в одном квартале с Моссом. Куплен через три месяца после слушания дела об опеке на имя некой группы «Треугольник». Никаких следов финансовых операций, стало быть, они выложили всю сумму вперед наличными, и сумму немалую. Первые прибыли появляются только через шесть недель после убийства: дом сдан в аренду. Арендаторы чисты и никак не связаны с преступниками, насколько я могу судить. Кроме того, в марте 1998 года группа «Треугольник» приобрела дом на две семьи в двух кварталах к югу от больничного комплекса, где работала Бренеган. Там жильцы меняются раз в полгода, как по расписанию. Думаю, мы сможем найти среди них членов «Кассандры» или «Бригады Судного дня».

— Киркендолл, Клинтон, Айзенберри. Группа «Треугольник». Мило. Этим мы их повяжем.

— Тут все страшно запутано, Даллас, — заметил Уэбстер.

Ева беспокойно прошлась по комнате. Она знала, что Уэбстер — честный коп, что на него можно положиться. И все же он был из ОВР. Она заставляла людей работать сверхурочно, а инспекционная комиссия, да и все начальство вообще больше всего на свете не любили несанкционированных переработок.

Впрочем, эту беду можно было обойти.

— Ты засиделась после смены, — повернулась Ева к Пибоди. — И ты, и остальные. Пора кончать.

— Но у нас же…

— Впрочем, если тебе так нравится, сиди. Главное, вовремя отмечай, когда у тебя закончился рабочий день. Что ты делаешь в свое свободное время — это твое личное дело. Меня это не касается, и