не могли быть намечены для устранения.

— Вот и я так думаю. Так чего же мы не знаем об этой добропорядочной семье? — Ева сунула еще один диск в дисковод. — Компьютер, провести сортировку и проверку следующих данных, относящихся к списку клиентов Свишера Гранта. Затем провести сортировку и проверку данных, относящихся к списку клиентов Свишер Кили. Высветить всех лиц с уголовным досье или наблюдавшихся у психиатров, всех, имеющих военную или военизированную подготовку. Скопировать и отослать результаты на мой домашний компьютер.

— Принято. Работаю…

— Вот и работай.

Ева встала и вышла в «загон». Пибоди поднялась из-за стола ей навстречу.

— У меня есть жалоба. Как это получается, что Бакстер и другие парни едят печенье, а мне, вашей напарнице, не достается ничего?

— За все приходится платить свою цену. Мы идем к Уитни. У тебя есть что-то новое, о чем мне следует знать перед докладом?

— Я говорила с Макнабом. Чисто деловой разговор, — торопливо добавила Пибоди. — Мы даже почти не целовались. Фини бросил его на домашние телефоны и компьютеры. И еще компьютеры Гранта Свишера из его конторы. Он проверяет все звонки за последние тридцать дней. Пока ничего не нашел. Вы видели отчет «чистильщиков»?

— Видела. Ничего. Ни частички кожи, ни пылинки, ни волоска.

— Я проверяю персонал школы, — продолжала Пибоди, пока они втискивались в лифт. — Засекаю всякую хрень.

— Хрень? Что ты имеешь в виду?

— Ну, все, что не вписывается. В обеих школах довольно строгий отбор сотрудников, не подступишься. Практически надо быть готовым к канонизации, чтобы туда попасть, но кое-кто все-таки проскальзывает. Правда, пока крупной рыбы не было.

— Вытащи мне всех, кто прошел военную или военизированную подготовку. Даже если это были летние лагеря скаутов или рекреационные центры, где люди платят, чтобы поиграть в войнушку. — Ева потерла висок, выходя из лифта. — Экономка была разведена. Давай взглянем на ее бывшего. У детей были друзья. Надо будет узнать их имена. Надо будет проверить их родителей.

— Он вас ждет, — объявила секретарша майора Уитни, едва завидев их. — Детектив Пибоди, рада, что вы вернулись. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, хорошо.

Перед дверью кабинета Пибоди глубоко вздохнула. Она все еще побаивалась майора.

Уитни сидел за массивным письменным столом — крупный мужчина с лицом цвета шоколада и коротко остриженными черными волосами с заметной сединой. Пибоди знала, что он начинал уличным патрульным и проработал в полиции чуть ли не больше, чем она прожила на свете.

— Лейтенант. Детектив, рад, что вы вернулись к работе.

— Спасибо, сэр. Я тоже рада, что вернулась.

— Ваши письменные рапорты я получил. Лейтенант, вы крупно рискуете, взяв несовершеннолетнюю очевидицу под свою личную опеку.

— Более надежного места я не знаю, майор. К тому же несовершеннолетняя была эмоционально нестабильна. Ее особенно расстроила перспектива довериться социальному работнику из Службы защиты детей. Она — наш единственный свидетель, я сочла оптимальным решением держать ее как можно ближе, под постоянным наблюдением. Попытаться уравновесить ее эмоциональное состояние с целью получения от нее более подробной информации. Я назначила детектива Бакстера и офицера Трухарта для ее охраны. Неофициально.

— Бакстера и Трухарта?

— У Бакстера есть опыт, а Трухарт молод и как-то сразу располагает к себе. Сразу видно, что он хороший коп. А Бакстер не упустит ни единой детали.

— Согласен. А почему неофициально?

— На данный момент пресса еще не знает о существовании уцелевшей. Долго нам не продержаться, но пока небольшой зазор у нас еще есть. Как только репортеры узнают, узнают и убийцы. Эти люди хорошо подготовлены и обладают всеми необходимыми навыками. Высока вероятность того, что речь идет об операции, выполненной по чьему-то приказу.

— У вас есть доказательства?

— Нет, сэр. Но и доказательств обратного тоже нет. На данный момент мотив неочевиден.

«А искать надо именно мотив, — подумала Ева. — В этом деле узнаешь — почему, узнаешь — кто».

— В прошлом жертв пока ничего подозрительного не найдено, — добавила она. — Мы углубляем и расширяем проверку, я буду продолжать опрос свидетеля. Доктор Мира согласилась оказывать психологическую помощь и консультирование.

— Вы абсолютно уверены, что это не спонтанное убийство и не акт терроризма?

— Абсолютно, сэр. Мы ищем сходный почерк по международным каналам, но аналогичных случаев пока нет.

— Я требую, чтобы девочка находилась под круглосуточным наблюдением.

— Уже сделано, сэр.

— Имя Миры окажет весомое влияние на СЗД. Я тоже присоединю свой голос. — Кресло заскрипело, когда он откинулся на спинку. — Как насчет законных опекунов?

— Сэр?

— Девочка несовершеннолетняя. Кто ее законные опекуны?

— Дайсоны, майор, — поспешно вмешалась Пибоди, поскольку не успела поделиться с Евой этой информацией. — Родители той, другой девочки, которая была убита.

— Господи! М-да, вряд ли они будут вмешиваться в ситуацию и вставлять нам палки с колеса, но лучше бы вам на всякий случай получить их официальное разрешение. Неужели у девочки нет родственников?

— Бабушка с отцовской стороны живет в Вегасе. С материнской стороны все умерли. Братьев и сестер ни с одной стороны нет.

— Куда ни кинь, девчонке крупно не повезло, так? — пробормотал Уитни.

«Наоборот, ей крупно повезло, — подумала Ева. — Она осталась жива».

— Детектив Пибоди, — сказала она вслух, — вы говорили с бабушкой?

— Да, лейтенант. Уведомила ближайшую родственницу. Выяснила, что родная бабушка не является законным опекуном в случае смерти или инвалидности родителей. И, скажу вам честно, хотя она была шокирована и расстроена, она не выразила желания приехать сюда и попытаться получить опеку над несовершеннолетней.

— На нет и суда нет. Даллас, поговорите с Дайсонами при первой же возможности и уладьте это дело. Держите меня в курсе.

— Да, сэр.

Пока они шли обратно к лифту, Пибоди покачала головой.

— Не думаю, что сейчас лучшее время для беседы с Дайсонами. Я дала бы им еще, по крайней мере, сутки.

«Чем больше, тем лучше», — подумала Ева.

К тому времени, как Ева выехала из Управления и направилась в верхнюю часть города, уличные фонари уже начали загораться. При обычных обстоятельствах кошмарное уличное движение дало бы ей прекрасный повод порычать и поругаться, но в этот вечер она была рада отвлечься и хоть немного растянуть дорогу домой.

Она установила метод убийств и тип убийц. Она могла мысленно пройтись по месту преступления бессчетное число раз, шаг за шагом. Но она не могла обнаружить мотив.

Ева застряла в пробке, и, глядя на задний бампер переполненного сдвоенного автобуса, уже в который раз перебирала в уме детали дела. Насилие без страсти. Кровавое убийство без неистовства.

В чем же тут фишка? В чем выгода? В чем причина?