Она повернулась и стремительно направилась к лестнице. Он поймал ее у основания, притянул к себе и крепко обнял, несмотря на все ее ругательства и сопротивление.
— Ругай меня сколько угодно! — Он схватил ее за плечи. — Если хочешь, побей! Только не уходи.
— Ты же был уверен, что я уйду, не так ли? — усмехнулась Дебора. Она запрокинула голову и отшатнулась от него. — Ты думал, что я испугаюсь и убегу?
— Да.
Ей хотелось закричать на него. Но она увидела, что за жестким самообладанием в его взгляде таится страх. Все обвинения растаяли как дым.
— Ты ошибся, — спокойно проговорила Дебора. Продолжая смотреть на Гейджа, она поднялась на цыпочки и поцеловала его.
Оба затрепетали — от облегчения, а затем от возбуждения. Он крепко сжал ее в объятиях, словно желая поглотить целиком. Как бы ни был велик его страх, на смену ему быстро пришло желание. Он ощутил на ее губах не жалость, а страсть.
С тихими, соблазнительными, гортанными стонами она стала стягивать с себя халат. Это было нечто большее, чем предложить себя. Это было требование взять ее такой, какая она есть, позволить, чтобы ее взяли. Он положил руки ей на плечи. Он попался в сети безумия, очищающего безумия.
Она потянула его за рубашку и требовательно, с вызовом воскликнула:
— Давай займемся любовью! Прямо сейчас!
Гейдж не мог противиться такому призыву, и они упали на пол.
Бешеные и неистовые. Разогретые и голодные. Они сошлись. Любовная сила извергалась, как раздуваемые ветром языки пламени. Так всегда было и будет между ними, думала она, даже и не пытаясь унять дрожь своего тела. И все же теперь в их отношениях появилось нечто большее. Единство. Сочувствие, доверие, уязвимость, смешанные с телесным голодом. Никогда еще она не хотела его так сильно.
Она запустила руки в его темные волосы и приподнялась над ним. Ей хотелось видеть его лицо, его глаза.
— Я люблю тебя! — Дыхание с хрипом вырывалось таз ее горла. — Дай мне показать, как я тебя люблю!
Хрупкая, быстрая, жадная, она касалась влажными губами его шеи, груди, напряженных мышц живота. Кровь стучала в его голове, его сердце, его чреслах.
Она была чудом, вторым чудом, данным ему за его жизнь. Он потянулся к ней за любовью и спасением.
Их тела сплелись. Они не замечали ни жесткого пола, ни шума и гула работающих машин.
Их сердца бились как бешеные. Каждое прикосновение казалось сильнее, чувственнее предыдущего.
Наслаждение длилось и длилось, казалось, ему не будет конца.
Наконец, обмякнув, словно лишенная костей, она соскользнула по нему. Ее губы коснулись его губ один раз, потом еще, пока она не положила голову ему на плечо и не затихла. Никогда еще она не чувствовала себя более красивой, более желанной, более наполненной жизнью, чем сейчас, возле его сердца, бешено бьющегося рядом с ее сердцем.
Она повернулась и подарила ему теплый поцелуй:
— Только так я могла сказать тебе, что ты неотделим от меня.
— Мне нравится, как ты умеешь объяснять. — Он мягко провел рукой по ее спине. Она принадлежала ему. Он был безумцем, сомневаясь в этом и в ней. — Это означает, что я прощен?
— Ты ни в чем не виноват, за что мне прощать тебя? — Опершись на его плечи, она поднялась. — Не понимаю, что ты за человек! Может быть, никогда и не пойму! Но послушай меня. Мне нужно все или ничего! Я видела, что сделали с браком моих родителей увертки, отрицания, отказы. Мне не хочется так жить.
Он осторожно накрыл ее руку своей рукой.
— Это предложение? Она не колебалась:
— Да.
— Ты хочешь получить ответ немедленно?
Она прищурилась.
— Да. И не думай, что сумеешь отделаться от меня, исчезнув! Я подожду, пока ты вернешься.
Он засмеялся, пораженный, что она шутит над тем, что, по его мнению, должно было оттолкнуть ее.
— Тогда, полагаю, тебе придется сделать из меня честного человека.
— Я так и сделаю! — Она коротко поцеловала его и принялась надевать халат. — Не такое уж хлопотное дело!
— О'кей.
— Как только мы покончим с этим делом, мы поженимся!
— Согласен. — В его глазах заплясали веселые чертики. — Что-нибудь еще?
Она без запинки выпалила:
— Хочу детей прямо сейчас. Он натянул джинсы.
— Сколько именно?
— Одного зараз.
— Звучит разумно.
— И…
— Подожди минутку! — Он взял ее за руки. — Дебора, я хочу жениться на тебе, хочу всю жизнь, просыпаясь, видеть тебя рядом! Я хочу семью, хочу детей! — Он поцеловал ее пальцы. — Хочу всю жизнь прожить с тобой! — Гейдж следил за ее мерцающими глазами. — Но сейчас я хочу кое-что еще!
— Что?
— Позавтракать!
— Я тоже! — Сдерживая смех, она обняла его.
Они поели в кухне, им было весело и удобно, словно они всю жизнь вместе начинали новый день. Светило яркое солнце, кофе был очень крепким. У Деборы накопилось к Гейджу множество вопросов, но она сдерживала себя. Пусть это утро они проведут просто как двое влюбленных!
Обычных влюбленных, думала Дебора. Странно, но она чувствовала, что они и были обычными людьми, невзирая на некоторые экстравагантные особенности их жизни. Ведь, в сущности, им обоим хотелось одного: сидеть вот так на солнышке в кухне и болтать о разных пустяках.
Дверь отворилась, и в дверном проеме появился Фрэнк, отвесив Деборе вежливый поклон.
— Этим утром вам что-нибудь потребуется еще, мистер Гатри?
— Фрэнк, она все знает! — Гейдж указал на Дебору. — Она знает все!
Широкое лицо Фрэнка озарила довольная улыбка.
— Вот и славно! Давно пора! — Отбросив в сторону формальности, Фрэнк прогромыхал по кухне, схватил изрядный тост и уселся за стол.
Размахивая тостом, он произнес: — Я говорил ему, что вы не будете посыпать пеплом голову, когда обнаружите, что он сбежал! Вы слишком умны для этого!
— Благодарю вас! — Дебора тихо посмеивалась, глядя на быстро исчезающие тосты.
— Я хорошо знаю людей! — произнес он, принимая от Гейджа тарелку с беконом. — При моей профессии, моей бывшей профессии, это имело огромное значение. И я преуспевал, по-настоящему преуспевал, правда, Гейдж?
— Совершенно верно, Фрэнк!
— Простофилю я различу за два квартала! — Он помахал кусочком бекона перед носом Деборы. — Но вы — не простофиля!
А она еще считала его нелюдимым молчуном, подумала Дебора. Она была поражена тем, как он наверстывал упущенное время, без остановки тараторя и уплетая за обе щеки.
— Вы уже давно работаете с Гейджем?
