Виктора прижимала обе руки бухгалтера к его бокам.

— Это свой, Виктор, — пробормотал Родин, и Монклер облегченно вздохнул.

Прошел в комнату, скорчил гримасу Кассону, улыбающемуся из кресла. Дверь закрылась, и Родин объяснил своему второму помощнику причину такой подозрительности.

Пожав руки Родину и Кассону, Монклер снял пальто и остался в темно-сером, плохо сидящем на нем мятом костюме. Как и большинство бывших военных, привыкших к форме, Родин и Монклер чувствовали себя неуютно в гражданской одежде.

Родин усадил гостей в кресла у камина, а сам прошел за стол. Из шкафчика у кровати он достал бутылку французского коньяка и вопросительно посмотрел на гостей. Те кивнули. Родин разлил коньяк по стаканам и два отнес Монклеру и Кассону. Все выпили, оба путешественника сразу согрелись.

Рене Монклер, плотный, невысокий, как и Родин, был профессиональным военным. Но в отличие от Родина, служил не в полевых частях, а при штабе. Последние десять лет — в финансовом подразделении Иностранного легиона. К весне 1963 года он стал казначеем ОАС.

Андре Кассон не служил в армии. Худощавый, подтянутый, он по-прежнему одевался, как управляющий банка. Этот пост он занимал в Алжире. Он был координатором подпольной деятельности ОАС—НСС на территории Франции.

Они оба, как и Родин, считались в ОАС сторонниками «жесткой» линии, хотя и по разным причинам. У Монклера был сын, девятнадцатилетний юноша, проходивший службу в Алжире в то время, когда его отец вел финансовые дела базы Иностранного легиона под Марселем. Майор Монклер так и не дождался возвращения сына. Его похоронил патруль Легиона, занявший деревню, где партизаны держали захваченного в плен рядового Монклера. Но отцу сообщили подробности того, что они сделали с юношей перед смертью. В Легионе тайное быстро становится явным.

Андре Кассон родился в Алжире, посвятив всю жизнь работе, семье, дому. Центральное управление его банка находилось в Париже, так что он не остался бы без работы и после потери Алжира. Но он участвовал в мятеже поселенцев 1960 года, став одним из его организаторов в родном городе Константине. Даже после этого он сохранил свою должность, но по тому, с какой скоростью закрывались счета постоянных клиентов, понял, что дни Франции в Алжире сочтены. Вскоре после военного мятежа, когда мелкие фермеры и торговцы без гроша в кармане тысячами потянулись в метрополию, он помог ОАС ограбить собственный банк на 30 миллионов старых франков. Младший кассир прознал и доложил о его участии в ограблении, на этом и закончилась банковская карьера Кассона. Он отослал жену с двумя детьми к ее родственникам, а сам присоединился к ОАС. Он лично знал несколько тысяч человек, симпатизирующих этой организации и проживающих во Франции.

Марк Родин сел за стол и внимательно посмотрел на Кассона и Монклера. Те молчат, хотя и чувствовалось, что их интересует причина столь внезапного вызова.

Неторопливо и методично Родин перечислил неудачи и поражения ОАС за последнее время. Его гости мрачно изучали дно опустевших стаканов.

— Мы должны смотреть правде в глаза. За четыре месяца нам нанесено три серьезных удара. Я не буду вдаваться в детали, они вам известны. Несмотря на верность Арго нашим идеалам, нет сомнений в том, что современные методы допроса, включая, возможно, психотропные препараты, позволят полиции получить информацию, которая поставит под угрозу существование всей организации. Мы должны будем создавать ее заново. Но начинать сейчас гораздо труднее, чем год назад. Тогда мы могли рассчитывать на тысячи добровольцев, горящих энтузиазмом и патриотизмом. Теперь многое изменилось. Я не склонен винить в этом только наших сторонников. Они ждут реальных результатов, а не пустых обещаний.

— Хорошо, хорошо. К чему вы клоните? — прервал его Монклер.

Оба понимали, что Родин прав. Монклер лучше других знал, что деньги, добытые ограблением банков в Алжире, ушли на содержание организации, а поступления от промышленников, придерживающихся правых взглядов, стали не столь щедрыми. Его просьбы о деньгах встречались уже с плохо скрываемым пренебрежением. И Кассон видел, что каналы связи с Францией с каждой неделей становились все менее надежными. Явки проваливались, а после похищения Арго многие отвернулись от ОАС. Расстрел Бастьена- Тири ускорил этот процесс. Резюме Родина лишь подвело черту. Итог получился весьма и весьма неутешительным.

Родин продолжал, словно не услышав вопроса:

— В сегодняшней ситуации главная цель нашего движения за освобождение Франции — физическое уничтожение предателя, засевшего в Елисейском дворце. Без этого наши дальнейшие планы неизбежно обречены на провал. Но, по моему глубокому убеждению, осуществить ее традиционными методами не представляется возможным. Я не могу, господа, вовлекать патриотически настроенных юношей в новые заговоры, которые уже через несколько дней перестают быть тайной для французского гестапо. Короче, среди нас слишком много колеблющихся, а то и просто доносчиков. Воспользовавшись этим, агенты службы безопасности столь глубоко проникли в наши ряды, что им становятся известны решения самых секретных заседаний. Они сразу узнают, что мы задумали, каковы наши планы, кто будет их исполнять. Неприятно говорить об этом, но убежден, что, думая иначе, мы не вырвемся из порочного круга. По моему разумению, есть только один способ решить наипервейшую задачу, уничтожить нашего главного врага. Способ этот позволит отсечь армию шпионов и осведомителей, лишить преимуществ службу безопасности, поставить ее лицом к лицу с неведомым. Они даже не будут знать, откуда последует удар.

Монклер и Кассон жадно ловили каждое слово.

— Если мы согласимся, что моя оценка создавшейся ситуации, к сожалению, соответствует действительности, — продолжал Родин, — тогда мы должны признать: все, что мы делаем или собираемся сделать, становится известно тайной полиции. И на нашего человека, посланного во Францию с заданием убить предателя, сразу же начнется охота, причем преследовать его будет не только полиция, но и барбудос и их бандиты. Я пришел к выводу, господа, что у нас остался единственный альтернативный вариант — обратиться к услугам постороннего.

Монклер и Кассон, кажется, начали понимать ход мыслей своего шефа.

— Что значит «постороннего»? — все-таки спросил Кассон.

— Прежде всего, это должен быть иностранец. Не являющийся членом ОАС или НСС. Не известный полиции Франции, не упомянутый ни в одном досье. Слабость всех диктатур в засилье бюрократии. Чего нет в досье, того не существует. Он приедет в Париж по фальшивому паспорту, выполнит поручение и скроется в своей стране, а народ Франции поднимется, чтобы смести деголлевскую шайку, оставшуюся без главаря. Не будет ничего страшного, даже если его схватят, потому что мы в любом случае освободим его, взяв власть. Главное, чтобы он смог проникнуть во Францию незамеченным и не вызывая подозрений. Сейчас никто из нас на это не способен.

Оба слушателя молчали, переваривая план Родина, свыкаясь с его неординарностью.

Монклер присвистнул.

— Профессиональный убийца. Наемник.

— Совершенно верно, — кивнул Родин. — И не будем никого смешить, предполагая, что посторонний человек возьмется за такое дело из любви к нам или во имя патриотизма или чего-то еще. Уровень и значимость операции требуют, чтобы мы обратились к настоящему профессионалу. А они работают только за деньги, большие деньги, — добавил он, бросив взгляд на Монклера.

— Но сможем ли мы найти такого человека? — спросил Кассон.

Родин поднял руку:

— Всему свое время, господа. Нам придется обсудить массу деталей. Но прежде всего я хочу знать, согласны ли вы с основной идеей?

Монклер и Кассон переглянулись. Затем, повернувшись к Родину, медленно кивнули.

— Отлично, — Родин откинулся на спинку стула, — Будем считать, что по первому пункту принципиальное согласие достигнуто. Второй касается секретности операции. С моей точки зрения, остается все меньше людей, на которых можно положиться с абсолютной уверенностью в том, что полученная ими информация не попадет к кому-то еще. Вышесказанное ни в коей мере не означает, что я не доверяю нашим коллегам в руководстве ОАС или НСС. Но народная мудрость гласит, чем больше людей знает секрет, тем меньше вероятность того, что он останется таковым. Наш план может строиться только на