спуск, говорить про себя «двадцать два» и лишь после этого отпускать. Казалось бы, просто, но на самом деле выдержка должна быть железная. И просто на стрельбище, когда грохот кругом, а автомат дергается в руках, швыряясь гильзами, и уж тем более в бою. Но, несмотря на ответный пулеметный огонь, неведомый стрелок продолжал, как ни в чем не бывало, – «тук-тук-тук, тук-тук-тук». Наконец пулемет умолк.

И только тут до меня дошло, что это первый сон из странной военной серии, где людское оружие работает против людского. Мало того – российское против российского. На тренажере, как называл его Хеберсон, ничего подобного никогда не было.

«Похоже, прав Кирилл, здесь все иначе», – подумал я.

Стрельба еще какое-то время продолжалась, смещаясь в сторону, затем стихла, через лес здесь никто не ходит – просто некуда, в основном движение происходит вдоль дороги, а все отклонения отрядов связаны с подавлением артиллерии на господствующих рядом с дорогой высотах. Поэтому, углубившись в чащу, я ощущал себя в относительной безопасности. Проснуться по собственной воле, я уже знал, не получится, так что оставалось одно – продержаться живым до того момента, когда меня разбудят. Найдет ведь кто-нибудь меня на диване! Вот только когда – неизвестно.

Ливень усилился, стало почти темно. Я промок до нитки, и меня начало знобить, чего раньше во сне никогда не бывало. Кажется, алкоголь начинал отпускать под воздействием прохладной воды, а следом за этим, как водится, наступало похмелье. Хотя до полного отрезвления, я чувствовал, было еще ох как далеко!

Вдруг с удивлением я услышал совсем рядом человеческий окрик, причем кричали по-русски.

– Давайте! Вперед, вперед!

«Кого это понесло через лес? – подумал я, прекрасно осознавая, что в нынешнем состоянии любая встреча будет лишней. – А главное, зачем?»

Однако любопытство было не таким острым, чтобы выгнать меня из укрытия. Наоборот, я распластался вдоль древесного ствола и прикинулся шлангом, как говорили у нас в отряде.

Вскоре сквозь шум дождя послышалось шлепанье шагов по воде.

– Быстрее, быстрее! – командовал зычный голос. – Ну почему мне вечно такие сопляки достаются?!

Я плотнее вжался в грязь, но неизвестные, как назло, двигались прямо на меня, шаги приближались, шлепали, а уходить мне было некуда, да и поздно. Наконец надо мной нависла фигура в камуфляже, причем не в боевом, а в купленном на ВДНХ в магазине формы и снаряжения типа «все для профессионалов». Это меня так поразило, что на испуг уже сил не хватило, несмотря на то что в лицо мне был направлен самый настоящий автомат. Не муляж.

– Ты кто? – спросил я, чтобы не выглядеть более испуганным, чем я есть на самом деле.

– Ни хрена себе вопрос…

Надо мной склонился верзила, без преувеличения двухметрового роста, рыжий, как белка, да к тому же еще конопатый, со светло-серыми, будто выцветшими, глазами.

– А что я должен спросить?

– Не знаю. Но вот я у тебя точно спрошу, кто ты такой. Точнее, как тебя занесло сюда в таком виде? Где твой ствол? Из чьего ты отряда? Ну?

Я не знал, правду лучше отвечать или что-нибудь соврать. Что именно врать, я не имел ни малейшего представления, а это могло привести к печальным последствиям. Правда обычно тоже приводит к печальным последствиям, но тогда хоть совесть будет чиста. Но вообще-то совесть меня в тот момент беспокоила мало, просто я не знал, какую ложь он скушает, а какую нет.

– Я с Базы, – решил я ответить как есть. – Непосредственный командир – Хеберсон.

Что мне еще оставалось отвечать? Однако слова мои возымели на верзилу столь странное действие, что я опешил.

– Кто командир? – он выпучил глаза и неожиданно разразился диким хохотом, подняв к небу лицо. – Хеберсон? С Базы? Ну ты дал… Вставай-ка! Ребята, я тут подчиненного Хеберсона нашел. Хотите взглянуть?

Он поднял меня за ворот свитера, но после разнообразия влитых в меня коктейлей стоять было ох как нелегко. Сфокусировав разбегающийся взгляд, за спиной верзилы я обнаружил еще троих. Их экипировка поразила меня не меньше, чем экипировка рыжего, – все они были одеты в дрянной коммерческий камуфляж с бирочками и пластиковыми пряжечками. Да и возраст удивил не меньше – самому старшему лет восемнадцать, а младший, скорее всего, еще в школу ходил. Однако оружие у всех было настоящее. Не новое, но настоящее.

– Да это бомжара какой-то… – улыбнулся младший. – Как он сюда попал?

– Да как все. Вони нажрался и попал, – ответил ему парень чуть постарше.

– Ну да, – одернул их верзила. – Вонь уже стали на улицах продавать? Бомжам?

– Может, он из наших? – предположил самый старший из пацанов.

– А? – верзила строго глянул на меня. – Чего придуриваешься? И на кой хрен жрать вонь, когда нет автомата? Новый способ самоубийства придумал? Кто твой командир?

– Достали вы!.. – разозлился я, но коктейли рвались из меня наружу, поэтому под конец фразы я не удержался и икнул.

– Да он бухой! – пригляделся верзила. – Ну ни фига себе! А ну, вяжите его!

Он ловко сбил меня с ног и завернул руку за спину, а реакция у меня после веселья была такая, что я и ойкнуть не успел, не то что увернуться. И мордой в грязь. Неприятно, конечно. В спину тут же уперлось колено, а на руки начали натягивать снятый с кого-то брючный ремень. Плохонький, жесткий ремень, какие продают для частных охранных агентств.

Правда, связать меня как следует не успели. Сначала я услышал позади себя глухой удар и болезненный выдох, затем грохот выстрела, а еще через миг на меня свалилось подростковое, совсем легкое тело. И тут