защитой сочтенного ими достаточным для подавления возможного восстания гарнизона. Целью их было как можно скорее встретиться с Конаном и разбить его, пока он не взбудоражил все королевство.

А тот, перевалив вместе с армией Поинтана через горы, не торопился ввязываться в сражения, не нападал на города и не сжигал вражеских крепостей. Он появлялся и вновь исчезал. И, как стало известно, для большей безопасности свернул к западу, чтобы, двигаясь по диким, малонаселенным горным массивам, добраться до боссонского пограничья, по дороге пополняя свои ряды добровольцами. Амальрик и Валерий же, во главе своей состоящей из немедийцев, наемников и предателей Аквилонии армии, метались по всей стране в полном ошеломлении, разыскивая так и не встретившегося им противника.

Барон убедился, что перестал получать о Конане другие сведения, кроме как предельно туманные и расплывчатые. Обычным делом уже стало то, что передовые разъезды уходили на разведку и больше не возвращались, обычной стала и картина повешенных на деревьях немедийских лазутчиков. Простонародье восстало и сражалось, как только было способно: жестоко, смертельно и тайно. И теперь Амальрик уверенно знал лишь то, что значительные силы гандерцев находятся где-то к югу от него на другом берегу Ширки, а Конан со своей армией движется по юго-западу.

Он опасался, что, если они с Валерием углубятся в эти дикие западные области, Конан обойдет их и спокойно ударит по центральной части Аквилонии. И именно поэтому немедийской армии было приказано отойти от Ширки и встать лагерем в долине, на расстоянии примерно одного дневного перехода от Танасула. Теперь оставалось лишь ждать. Тараск находился у Гальпарана, подозревая, что все маневры Конана сводятся к тому, чтобы выманить его в глубину края и открыть армии Гандерланда путь к сердцу королевства.

И вот, во время тревожного ожидания, в обоз Амальрика на своей повозке, запряженной необыкновенными, не знающими усталости конями, прибыл Ксалтотун. Не теряя времени, он сразу направился в шатер, где барон с Валерием обсуждали планы боевых действий, склонившись над разложенной на походном столе картой.

Пренебрежительным жестом чародей смял эту карту и сбросил ее на землю.

- Того, чего не смогли разузнать ваши жалкие шпионы, - произнес он холодно, - сообщили мне мои разведчики, хотя и их вести тоже сомнительны и не проверены, словно против меня действуют какие-то тайные силы.

Конан идет вдоль Ширки во главе десяти тысяч поинтанцев, трех тысяч боссонцев и баронов юго- западных окраин со своими дружинами общей численностью пять тысяч человек. Тридцатитысячная армия гандерцев и северных боссонцев движется на соединение с ним. Они идут тайными тропами, ведомые проклятыми жрецами Асуры, которые, как я уверен, тоже на их стороне. Мерзавцев этих после окончания войны нужно всех скормить змеям!

Обе армии собираются соединиться у Танасула, но подозреваю, что гандерцы могут переправиться и в другом месте. И тогда первым здесь покажется Конан, чтобы обеспечить им переправу.

- А почему же он до сих пор не переправился на тот берег сам?

- Потому что время играет на него, а наше положение с каждым часом становится все хуже. Горы на той стороне реки полны верных ему людей - беглецов, изгнанников и остатков разбитой под Валкой армии. По одному и целыми отрядами к нему присоединяются люди со всего королевства. Наши передовые разъезды попадают в ловушки, восставшие селяне убивают их. В центральных областях страны нарастает беспокойство, которое того и гляди перейдет в открытый бунт. Численность гарнизонов, оставленных там, недостаточна, а мы даже не можем надеяться на подкрепление из Немедии. А в волнениях на границе с Офиром явно заметна рука Паллантида, у которого там много родственников.

Таким образом, если мы достаточно быстро не встретимся с Конаном и не уничтожим его, за спиной у нас тоже разгорится восстание. Кроме того, если мы сейчас станем отступать к Тарантии, чтобы хотя бы удержать в руках то, что нами было ранее завоевано, это будет бегство по охваченному бунтом краю с наступающей нам на пятки армией неприятеля, а потом еще и сражение за город с врагами не только снаружи его стен, но и внутри их. Нет, ждать мы больше не можем. Мы должны быстрее покончить с Конаном, иначе войско его станет по численности больше нашего, а центральные области королевства сбросят нашу власть. Вы еще увидите, как быстро утихомирятся все эти подонки, когда его голова повиснет над воротами Тарантии!

- Но почему же ты сам не обрушишь на его армию свои заклятия, чтобы уничтожить их? - не сдержавшись, произнес Валерий.

Ксалтотун уперся в него взглядом, словно пытаясь проникнуть в глубины его души.

- Успокойся! - ответил он резко. - В конце концов мои чары раздавят Конана, как змею. Но даже заклятия нуждаются в помощи ударов мечей и копий.

- Кстати, его будет очень трудно одолеть, если он сам переправится на тот берег и займет выгодную позицию в горах, - заметил Амальрик. - Но если мы настигнем его на этой стороне, более выгодным будет наше положение. Как далеко он от Танасула?

- Он движется в таком темпе, что доберется до него к завтрашнему вечеру. Он дал своим людям отдохнуть и теперь может идти достаточно быстро. Как мне кажется, он намерен добраться туда примерно на день раньше гандерцев.

- Хватит ждать! - Амальрик рубанул рукой воздух. - Я успею к Танасулу раньше его. Пошлю к Тараску гонца с приказом, чтобы ждал меня. И, как только прибуду, отброшу его от переправы и разобью, а потом мы вместе с Тараском переправимся через Ширки и расправимся с армией Гандерланда!

Ксалтотун отрицательно покрутил головой.

- Достаточно хороший план, но совершенно не подходит к Конану. Двадцать четыре тысячи твоих солдат может быть мало, чтобы успеть одолеть его восемнадцать тысяч до подхода гандерцев. Ведь они будут драться с яростью обреченных. И что с тобой будет, если в самый разгар битвы подоспеют гандерцы? Попав между двух огней, ты погибнешь, и Тараск не успеет прийти тебе на помощь. Он доберется до Танасула слишком поздно.

- Но что же тогда делать?

- Выступишь против Конана со всей своей армией, - ответил ахеронец. - Пошли Тараску гонца с приказом, чтобы спешно шел сюда. Мы будем его ждать. А уже потом вместе с ним двинемся на Танасул.

- А пока мы будем ждать, - запротестовал Амальрик, - Конан возьмет и переправится через реку и соединится с гандерцами!

- Он не переправится через реку, - твердо заверил его Ксалтотун. Амальрик поднял голову и взглянул ему в лицо.

- Что ты хочешь этим сказать?

- В горах, далеко на севере, у истоков Ширки, сегодня начнутся ливневые дожди. Поднявшаяся вода сделает невозможной переправу у Танасула, даже если Конан этого захочет. И почему бы нам тогда не рвать когти, а пойти туда с той скоростью, с какой сможем, напасть на него, разбить и, когда вода спадет, переправиться на тот берег и покончить с проклятыми его приспешниками? Так мы сможем разбить противника по частям, и части эти будут уступать нам по численности.

Валерий рассмеялся, как всегда радуясь возможности увидеть чью-либо смерть, а потом нервно провел ладонью по своим золотым регалиям, висящим на груди. Амальрик же смотрел на ахеронца со смешанным чувством страха и удивления.

- Да... там мы действительно разобьем его... - согласился он. - Но ты уверен... что дожди... пойдут?

- Уясни себе, - ответил Ксалтотун, поднимаясь, - что тебе не следует пытаться понять меня. Шли гонца к Тараску. И пускай никто не подходит к моему шатру.

Последние слова явно были лишними. Даже за большие деньги в армии вряд ли нашелся человек, что подошел бы к таинственной палатке со всегда задернутым пологом. В нее не входил никто, кроме самого Ксалтотуна, но, тем не менее, иногда изнутри доносились голоса. Стены этого павильона колыхались даже в безветренную погоду, и оттуда часто слышалась необычная музыка. Бывало, посреди ночи сквозь полотно начинали просвечивать алые отблески пламени и становились видны пляшущие по стенам бесформенные тени.

Отправившись спать, Амальрик услышал доносившееся из этого странного шатра ритмичное