- Ради бога, замолчи! - вскрикнул купец, вытирая со лба пот. Пальцы его тискали золотую оторочку тоги.

- Успокойся, я лишь хотел кое-что тебе напомнить, - успокоительно произнес Конан. - Да не трясись ты! Ты же часто на моей памяти рисковал в прошлом, мечтая о богатой жизни в том паршивом домике на побережье, здороваясь за руку с каждым контрабандистом или пиратом. Видать, достаток тебя расслабил.

- Я теперь знатен... - промямлил Публио.

- Что означает: богат, как дьявол, - хмыкнул Конан. - А почему? Как это ты сумел поймать удачу, оставив позади своих многочисленных конкурентов? А за счет того, что заработал большие деньги на продаже слоновой кости, страусовых перьев, меди, кожи, жемчуга, золота и других товаров с берегов Куша. А где ты все это доставал? Или вместе с другими купцами покупал за серебро в Стигии? А я тебе напомню: ты получал эти товары от меня, и то за цены бросовые по сравнению с настоящими. Я же добывал их у племен Черного побережья, или с стигийских судов - вместе со своими корсарами.

- Потише, ради бога, - взмолился несчастный купец. - Я этого не забыл! Но что ты здесь делаешь? Я в Аргосе - единственный человек, которому известно, что король Аквилонии в прошлом был Конаном- пиратом. Но до меня недавно дошли слухи о военном поражении Аквилонии и о гибели ее короля...

- Да, мои враги уже растрезвонили об этом по всему свету. Но я, как видишь, сижу с тобой и попиваю вино.

И он подтвердил последние слова делом. Опустив опустошенный кувшин, он продолжал:

- Я попрошу тебя всего лишь об одной услуге. Мне известно, что ты находишься в курсе всего, что происходит в Мессантии. Я хочу знать - находится ли в городе зингариец Белосо, или как там еще он мог назваться. Он высокого роста, худой, смуглый, как большинство его соотечественников, и, вероятно, хочет продать большой драгоценный камень.

Публио покачал головой.

- Я не слышал о таком человеке. В Мессантии тысячи приезжих. И тысячи ежедневно уезжают из нее. Но, если он здесь, мои люди отыщут его.

- Хорошо. Пошли их на поиски. А пока прикажи слугам заняться моим конем и принести мне поесть.

Публио согласно кивнул. Поставив пустой кувшин на стол, Конан отвернулся и подошел к ближайшему окну, втянув полную грудь соленого морского ветра... Посмотрев на кривые портовые улочки, он окинул внимательным взглядом стоявшие на рейде корабли и поднял глаза туда, где в бесконечной туманной дали море сливалось с небом. Память унесла его за этот горизонт, помчавшись на крыльях к золотистым морям юга, где под палящим солнцем ни во что не ставились любые законы и когда-то протекала его стремительная, бурная жизнь. Слабый аромат пряностей и оливы пробудил образы необычных берегов, поросших мангровыми зарослями, где бубны и барабаны спешили сообщить вести о боевых трофеях, дыме, пожарах и потоках крови... Задумавшись, он едва успел заметить, что Публио тихо выскользнул из комнаты.

Подхватывая полы накидки, купец поспешил вдоль по коридору и спустился в помещение, где сидел и что-то писал на пергаменте высокий худой человек с длинным белым шрамом на щеке. Было в нем что-то такое, что свидетельствовало о присущей ему решительности и целеустремленности. Публио нервно произнес:

- Конан вернулся!

- Конан? - худой мужчина вскочил, и перо выпало из его пальцев. - Тот самый корсар?

- Да!

Собеседник его побледнел.

- Вы что - с ума все посходили? Нас же всех повесят, если его кто-нибудь узнает! Человека, укрывающего корсара, или торгующего с ним, вздергивают так же быстро, как и самого корсара! А если губернатор узнает о наших с ним старых делах?

- Не узнает, - осторожно ответил Публио. - Пошли своих людей на торговые площади и в портовые таверны, пусть узнают, есть ли сейчас в Мессантии некий Белосо из Зингара. Конан говорит, что у того есть драгоценный камень, который киммерийцу очень нужен. Скорее всего, об этом должны знать ювелиры... Но будет еще одно задание: найди-ка примерно дюжину таких мерзавцев, чтобы они могли убрать кого нужно, а потом бы язык держали за зубами. Понял?

- Понял, - подтвердил высокий медленным движением головы.

- Я не для того злодействовал, писал доносы, клеветал и убивал, вырываясь из когтей нищеты, чтобы меня сгубила тень прошлого, - прошипел Публио, и зловещее выражение его лица в эту минуту могло бы испугать тех богатых господ и дам, что покупали в его магазине шелка и жемчуг. Но, когда он чуть позже возвратился к Конану, толкая перед собой столик на колесиках, весь заставленный мясными и овощными блюдами, облик его вновь был совершенно спокоен и приветлив.

Киммериец все еще стоял у окна и глядел в порт, на пурпурные, пунцовые, киноварные и алые паруса галеонов, барок, галер и клиперов.

- Вон там стоит стигийская галера, если мне не изменяют глаза и память, - указал он на низкий и узкий черный корабль, пришвартованный в отдалении от всех остальных к широкому пирсу, большой дугой уходящему вдаль. - А что: Аргос и Стигия вновь между собой торгуют?

- Наши отношения дружественны, как никогда, - отозвался Публио, со вздохом останавливаясь со своим столиком в некотором отдалении от гостя, зная некоторые не лучшие черты его характера. - Теперь порты Стигии открыты для наших судов, а наши порты - для них. Но хорошо бы, чтоб мой клипер не встретился с ними в открытом море. Эта проклятая посудина вошла в наш порт прошлой ночью, но что она здесь ищет я не знаю. Они ничего не продают и ничего не покупают. Я не доверяю этим темнокожим дьяволам. Их мрачная земля - родина страха.

- Передо мной они когда-то выли от ужаса, - отвернулся Конан от окна. На своем корабле под покровом ночи я вместе с черными корсарами подкрадывался прямо к самым бастионам омываемых морем замков Кеми и сжигал пришвартованные там галеры... Ну а теперь, дорогой мой господин, отведай-ка по кусочку каждого кушанья и отпей пару глотков вина, - покажи, что ты радушный хозяин и все это действительно можно есть.

Купец выполнил эту просьбу с такой готовностью, что подозрения Конана на время исчезли. Безо всяких колебаний гость сел за стол и стал уплетать за двоих.

И, пока он утолял голод, по торговым площадям и тавернам уже ходили люди, ищущие зингарийца, что хотел бы продать большой драгоценный камень или попасть на корабль, отправляющийся к каким- нибудь далеким берегам. А высокий худой человек со шрамом на щеке в это время сидел, опершись локтями о залитый вином стол в грязной пивной с почерневшим от копоти потолком, и разговаривал этак человеками с десятью даже с первого взгляда отъявленными негодяями, чей зловещий вид и рваная одежда выдавали в них готовых на все услужливых мерзавцев.

И первые звезды, засиявшие на небе, осветили необычную группу всадников, подъезжавших по белой дороге к Мессантии откуда-то с запада. Это были четверо высоких, худощавых мужчин, одетых в черные накидки с капюшонами, что безжалостно гнали таких же худых, как они сами, жеребцов, усталых и покрытых хлопьями пены, как после долгой и трудной дороги. И ехали они молча, не произнося не единого слова...

Конан пробудился от глубокого сна мгновенно, словно кошка, и молниеносно вскочил на ноги, обнажая меч. Вошедший в комнату человек испуганно отпрянул в сторону.

- Ну что, какие новости, Публио? - спросил киммериец, узнав хозяина дома.

Золотая лампа на столе все еще горела, ровным мягким светом освещая грубую накидку и богатые подушки дивана, на котором спал Конан.

Купец, медленно приходя в себя от только что пережитого ужаса при виде пробуждения своего