Ева прищурилась, что не скрыло веселого блеска ее глаз.

– Вы чертовски правы.

– Если бы пришлось начать сначала, вы бы что-нибудь изменили?

– Нет. Ничего. – Ева глотнула шампанского. Зарождающаяся головная боль начинала бесить ее. – Если изменить что-то одно, пришлось бы менять все.

Пол положил ладонь на руку Евы, но смотрел на Джулию, и – поскольку он даже не пытался замаскировать свои чувства – Джулия поняла, где источник ощущаемой ею враждебности.

– Почему бы вам не отложить интервью до рабочих часов?

– Успокойся, Пол, – кротко сказала Ева и, смеясь, похлопала его по руке, затем повернулась к Джулии:

– Уверена, он боится, что я выболтаю его секреты вместе со своими.

– Моих ты не знаешь.

В смехе Евы проскользнуло раздражение.

– Мой милый мальчик, нет ни одного секрета, ни одной лжи, ни одного скандала, о которых я бы не знала. И я умею ждать, пока секрет дозреет. – Ева снова отпила шампанского, словно празднуя личную победу. – Нина, на сколько телефонных звонков от встревоженных знаменитостей ты ответила за последние две недели?

Нина вздохнула:

– На дюжины.

– Вот именно. – Довольная, Ева откинулась на спинку стула. В свете свечей ее глаза сверкали, как драгоценности в ушах и на шее. – Дрейк, как мой представитель по связям с общественностью, что ты думаешь о моем проекте?

– Что ты наживешь себе кучу врагов. И заработаешь кучу денег.

– Пятьдесят лет я только этим и занималась. А вы, мисс Саммерс, что вы надеетесь получить?

– Хорошую книгу. – Джулия поймала презрительную усмешку Пола и оцепенела, но не отвела взгляда. Как здорово было бы выплеснуть минералку ему на колени, но приходится соблюдать приличия. – Конечно, я привыкла к тому, что некоторые свысока относятся к биографиям знаменитостей, но найдется не меньше людей, считающих детективный жанр пасынком литературы.

Ева откинула голову и расхохоталась, Пол вонзил вилку в остатки своей форели. Его синие глаза потемнели, но вопрос прозвучал вкрадчиво:

– И что же ваша работа для вас, мисс Саммерс?

– Развлечение, – без колебаний ответила она.

– Значит, эксплуатацию имени известной личности вы считаете развлечением?

Джулии уже не хотелось грызть ногти, ей захотелось засучить рукава и броситься в драку.

– Вы искажаете мои слова. Я не считаю авторизованную биографию эксплуатацией личности и думаю, что Сэндберг, биограф Линкольна, согласился бы со мной.

– Так вы сравниваете себя с Сэндбергом?

– Вас сравнивали со Стейнбеком, – небрежно парировала Джулия, хотя еле сдерживала гнев. – Вы рассказываете историю, основанную на воображении… или лжи. Я – основанную на фактах и воспоминаниях. В результате плоды и ваших, и моих трудов читают с удовольствием.

Нина выступила в роли миротворца:

– А как ваш мальчик? Мы надеялись познакомиться с ним сегодня.

– Он очень устал. – Джулия украдкой взглянула на свои часы. – Думаю, он проснется в четыре утра и удивится, что солнце еще не встало.

– Ему десять? – продолжала Нина. – Для матери десятилетнего мальчика вы выглядите слишком юной.

Борясь с сонливостью, Джулия заставила себя досидеть до конца ужина, затем поблагодарила хозяйку и собралась уходить. К ее величайшему неудовольствию, Пол настоял на том, чтобы проводить ее.

– Я знаю дорогу.

– В темноте легко заблудиться. – Пол взял ее под локоть. – Или вы заснете на ходу и свалитесь в бассейн.

Джулия автоматически отстранилась.

– Я прекрасно плаваю.

– Возможно, но хлорка погубит ваш наряд. – Пол вынул из кармана тонкую сигару и, заслонив ладонями огонек зажигалки, прикурил. За вечер он успел кое-что понять в Джулии Саммерс. Например, она не желает делать своего ребенка темой светской болтовни. – Вы могли сказать Еве, что устали так же, как ваш сын.

– Я в полном порядке. – Джулия подняла голову, изучая его лицо. – Вы не одобряете мое появление здесь, мистер Уинтроп?

– Не одобряю. Но, в конце концов, это затея Евы, а не моя.

– Как бы вы ни относились ко мне, я надеюсь на интервью с вами.

– И вы всегда получаете то, что хотите?

– Нет, но я всегда так или иначе получаю то, что мне нужно. – Джулия остановилась у дверей гостевого дома. – Благодарю вас.

Очень холодная. Очень сдержанная, подумал Пол. Он мог бы принять все это за чистую монету, если бы не заметил обгрызенный ноготь большого пальца ее правой руки. Он умышленно придвинулся чуть ближе.

Джулия не отпрянула, но словно воздвигла между ними невидимую стену. Очень интересно! Она реагирует так на всех мужчин или только на него? Однако в данный момент его больше волновало другое.

– Ева Бенедикт – человек, которым я дорожу больше всего на свете. – Его тихий голос прозвучал угрожающе. – Будьте осторожны, мисс Саммерс. Будьте очень осторожны. Вряд ли вы хотите найти во мне врага.

Почувствовав, как вспотели ее ладони, Джулия пришла в ярость, но не подала виду.

– Похоже, уже нашла, мистер Уинтроп. И единственное, что могу пообещать вам, я буду точной и внимательной. Очень внимательной. Спокойной ночи.

Уик-энд Джулия провела с сыном и, воспользовавшись теплой погодой, подарила ему обещанное путешествие в Диснейленд, добавив в качестве премии экскурсию по киностудии «Юниверсал».

Брэндон быстро приспособился к смене часовых поясов, гораздо быстрее, чем она, но, входя утром понедельника в здание школы, они оба нервничали. После беседы с директором Брэндон, изо всех сил старавшийся держаться мужественно, отправился в класс, а Джулия, заполнив множество бланков, пожала директору руку и, только добравшись до дома, дала себе волю и разревелась.

В десять утра, смыв следы слез и подкрасившись, с диктофоном и блокнотом в портфеле, она звонила в колокольчик парадной двери главного дома. Через пару секунд Треверс открыла дверь и недовольно хмыкнула.

– Мисс Бенедикт ждет вас в кабинете:

– С этими словами Треверс развернулась и направилась к лестнице, показывая дорогу.

Кабинет находился в центральном крыле дома. Вся его передняя стена представляла собой огромное окно, вдоль трех других тянулись стеллажи, заполненные свидетельствами долгой карьеры Евы: статуэтками, почетными знаками, фотографиями, афишами и памятными вещицами.

Джулия узнала белый кружевной веер из одного фильма; красные лодочки на шпильках, в них Ева играла певичку из салуна в другом; тряпичную куклу, которую она прижимала к груди в роли матери, разыскивавшей пропавшее дитя.

Джулия также заметила, что кабинет – роскошно обставленный антикварной мебелью, с шелковыми обоями и ковром с высоким мягким ворсом – далеко не так опрятен, как остальные помещения. На полу у письменного стола красного дерева, за которым сидела Ева, громоздились сценарии и журналы. На столике начала восемнадцатого века – полупустая кофеварка. Рядом с телефонным аппаратом – полная окурков пепельница.