– Господи боже, Делла!

– Это тебе за то, что не знаешь, с кем можно спать, а с кем нельзя. – Она снова его ударила. – А вот это за то, что дал возможность этому помешанному на Библии маньяку шастать вокруг моего дома. – Делла еще раз хлопнула ладонью по его склоненной голове. – Ну а это – за то, что поломал цветы, посаженные твоей мамой. – Наконец, удовлетворенно сложив руки на груди, она сказала:

– А теперь, когда вытащишь ноги из-под задницы, пойдешь на кухню, и я приведу тебя в порядок.

Такер вытер ладонью рот и растерянно посмотрел на кровь.

– Да, мэм.

Решив, что руки у нее больше не дрожат, Делла приподняла пальцем его подбородок.

– Будет синяк, – сказала она пророчески. – Но сдается мне, что он тоже заработал пару синяков. Ты не слишком оплошал.

– Надеюсь, что не слишком… – Такер очень медленно поднялся. В теле было такое ощущение, словно по нему промчалось несколько сорвавшихся с привязи лошадей. – Я что-нибудь придумаю насчет цветов немного попозже.

– Да уж, у меня не отвертишься!

Делла обняла его за пояс и помогла войти в дом.

Хотя Такер решил не слишком злиться из-за поведения Эдды Лу, его не покидало какое-то щемящее беспокойство. Он твердил себе, что пусть сумасшедший Остин сам волнуется насчет своей сбрендившей дочери. Тем более что она, очевидно, просто решила затаиться где-то, боясь гнева отца и желая возбудить у него, Такера, чувство вины. Но он до сих пор не забыл тот ужасный час, когда увидел всплывшее в волнах тело милой славной Фрэнси. Не забыл бескровные раны, зияющие на ее коже, белой, как рыбье брюхо…

Поэтому Такер нацепил на нос темные очки, чтобы скрыть кровоподтек под левым глазом, и, проглотив две таблетки обезболивающего, которое Джози принимала во время менструации, отправился в город.

Солнце немилосердно било прямо в макушку, и ему больше всего на свете хотелось сейчас заползти в кровать с большим стаканом виски и приложить к глазу кусок льда. Пожалуй, он так и сделает, только сначала поговорит с Берком.

Такер подъехал к конторе шерифа. Будь он один, Такер осторожно выполз бы из машины, очевидно, еще и поскуливая при этом. Но тут присутствовали три старикана – завсегдатаи ежедневных посиделок под окнами конторы. Они жевали табак, проклинали погоду и охотились за слухами.

– Привет, Такер.

– Добрый день, мистер Бонни.

Такер кивнул сначала первому старикану, учитывая, что Клод Бонни был самым старшим из этой компании. Все трое жили на социальные пособия уже больше десяти лет и установили постоянную зону наблюдения неподалеку от меблированных комнат, где обитали, отдыхая от трудов праведных, все вместе, как в раю.

– Мистер Кунс, мистер О'Хара, здравствуйте. Пит Куне, не признающий зубных протезов, жизнерадостно прошамкал:

– Ну, парень, вид у тебя такой, будто ты подрался с разъяренной женщиной или с ее ревнивым муженьком.

Такер ухитрился улыбнуться. В городке мало что оставалось тайным, а умный человек должен и вести себя по-умному.

– Да нет, с ее сбрендившим папашей.

Чарли О'Хара рассмеялся свистящим смехом.

– С этим Остином Хэттингером? Лучше не связывайся с ним, парень. Помню, он как-то наехал на Тоби Марча. Ну, Тоби черный, и никто особого внимания на это не обратил. Но все-таки он сломал Тоби ребра и лицо сильно повредил. Остин тогда сказал, что Тоби украл у него из сарая веревку. Но это ерунда! Тоби честный парень и никогда не брал ничего чужого.

– Остин – подлый тип, – кивнул Куне в знак согласия. – В Корею отправился злой как черт, а вернулся еще злее. Так твою маму и не простил, что замуж вышла, пока он воевал с косоглазыми. А мисс Мэдилайн никогда и не смотрела в его сторону, хоть он тут в лепешку расшибись. – Он беззубо улыбнулся. – Но ты, Такер, кажется, к нему в зятьки метишь?

Старики одобрительно закудахтали, радуясь шутке, а Такер отвернулся и открыл дверь, ведущую к шерифу.

Вся его контора состояла из узкой комнаты, где помещались списанный армейский стол, два вертящихся стула, деревянное поцарапанное кресло-качалка, металлический шкаф с оружием, ключ от которого Берк всегда носил на тяжелой цепи, прикрепленной к ремню, и новенькая кофеварка – подарок от жены на Рождество.

Такер всегда удивлялся, как Берк, сын некогда преуспевающего плантатора, может быть доволен своей должностью. Ему редко доводилось заниматься какими-то серьезными происшествиями: в основном он разнимал дерущихся или присматривал за пьяницами.

Тем не менее Берк казался вполне счастливым – в том числе и в браке, хотя ему пришлось жениться на забеременевшей от него девушке, когда еще не кончили среднюю школу. Он с удовлетворением носил свою шерифскую повязку и был достаточно вежлив и доступен, чтобы снискать популярность в Инносенсе, жители которого не любили, когда им указывали, как не следует поступать.

Когда Такер вошел, Берк горбился над столом, изучая какое-то досье, а вентиляторы под потолком гоняли по кругу застоявшийся жаркий воздух.

– Привет, Берк.

– Привет, Такер, очень рад, что ты… – Он замолчал, увидев распухшее лицо друга. – Черт побери, парень, как это тебя угораздило?

Такер поморщился, отчего почувствовал весьма сильную боль, и решил, что лучше сохранять непроницаемое выражение лица.

– Попал в лапы Остину.

Берк усмехнулся.

– А у него какой видик?

– Делла говорит, что еще хуже. Ну а я, признаться, его не разглядывал: не до того было. – Такер с опаской опустился на шаткое сиденье вертящегося стула. – По его мнению, я растлил белоснежную, как лилия, девственницу, которая до этого не знала, что у мужчины между ног.

– Вот дерьмо!

Такер хотел было пожать плечами, но вовремя остановился.

– А суть в том, что ей уже двадцать пять и я спал с ней, а не с ее стариком.

– Приятно слышать.

Такер улыбнулся распухшими губами и тут же поморщился.

– Ладно, Берк, как бы то ни было, я хочу поступить по справедливости. – Он вздохнул при мысли, что приехал в город вовсе не для того, чтобы сделать подобное заявление. Просто надо было с чего-то начинать. – Вот у вас со Сьюзи все получилось, как надо…

– Ага. – Берк взял сигареты «Честерфилд», вынул одну и перекинул пачку через стол Такеру. – Но мы с ней были слишком молоды и неопытны, чтобы думать, будто бывает по-другому. – Он внимательно смотрел, как Такер по привычке обламывает крошечный кончик сигареты. – И потом, я же ее любил. Любил до безумия. И все еще люблю… Конечно, нам нелегко досталось, учитывая, что Марвелла была уже на подходе, а мы еще не кончили школу. Нам пришлось тогда жить два года с моими родными, прежде чем мы смогли заработать на собственное жилище. А Сьюзи сразу же снова забеременела нашим Томми. – Он выдохнул дым и покачал головой. – За пять лет родили троих ребят!

– Пореже бы спускал «молнию» на ширинке. Берк усмехнулся.

– И тебе не помешало бы то же самое.

Такер вздохнул и выпустил дым, почти не разжимая губ.

– Ну, в общем, у меня возникла похожая ситуация. Правда, я не люблю Эдду Лу – тем более до безумия, – но несу ответственность за ее положение. Однако жениться на ней я не могу, Берк. Не могу, и все тут!