начинать отношения со мной, чтобы доставить радость детям, выходит за пределы родительского самопожертвования.

— Я не знал об этом. Проклятье, ты думаешь, я стал бы играть чувствами детей или твоими?

— Не их чувствами, — задумчиво сказала она, — этим ты не стал бы играть.

Он вспомнил, какой хрупкой она казалась, когда они занимались любовью. Сейчас это ощущение усилилось. С щек сошел румянец, заметил он. Огонь в глазах потух.

— Я знаю, что это такое, когда тебе делают больно, Нелл. Я бы никогда намерено не обидел тебя. Они ничего не говорили мне о своем письме до того вечера… Ты не единственная, кого я заставил плакать в ту ночь. Я пытался объяснить им, что Санта не дарит мам, но они вбили себе в головы, что тебя прислал именно он.

— Я поговорю с ними, если хочешь.

— Я не заслуживаю…

— Не ради тебя, — перебила она. — Ради них.

Он кивнул.

— Мне было интересно, что ты почувствуешь, когда узнаешь, что они загадали тебя в подарок на Рождество.

— Не дави на меня, Мак.

Он не мог ничего поделать. Он подошел ближе, не сводя с нее взгляда.

— Они пожелали тебя и для меня тоже. Вот почему они ничего не сказали мне. Ты — наш рождественский подарок, — протянув руку, он дотронулся до ее волос. — Что ты чувствуешь при этом?

— А как ты думаешь? — она отвела его руку, поднялась и подошла к окну. — Мне больно. Я полюбила вас троих почти с первого взгляда, и сейчас мне больно. Уходи, оставь меня в покое.

У него защемило в груди.

— Я думал, что ты уедешь. Я боялся, что ты бросишь нас. Я не мог поверить, что мы нужны тебе, и ты останешься с нами.

— Значит, ты идиот, — пробормотала она.

— Я был не прав, — он смотрел, как крошечные огоньки елочной гирлянды танцуют на ее волосах, и решил признаться во всем до конца. — Ладно, я был идиотом. Самым худшим идиотом на свете, потому что не показывал, что чувствовал, не разрешал себе думать, что могла чувствовать ты. Я не сразу влюбился в тебя. По крайней мере, не знал об этом. Я понял это только в тот вечер после концерта и не знал, как сказать тебе об этом. А затем я услышал, что тебе предложили вернуться на прежнюю работу в Нью-Йорке, и это послужило отличным оправданием для того, чтобы разорвать с тобой отношения. Я думал, что защищаю детей от разочарования и боли, — нет, он не станет использовать сыновей в свое оправдание, с отвращением подумал Мак. — Но лишь частично. Я защищал себя, потому что не мог контролировать свои чувства к тебе. Мне стало страшно.

— Это ничего не меняет, Мак.

— Но все можно изменить, — воспользовавшись моментом, он положил руку ей на плечо и повернул ее лицом к себе. — Мои сыновья доказали мне, что иногда достаточно загадать желание. Не оставляй меня, Нелл. Не бросай нас.

— Я не собиралась никуда уезжать.

— Прости меня, — она начала отворачиваться, но он нежно обхватил ее лицо ладонями. — Пожалуйста. Может быть, мне не удастся все исправить, но дай мне шанс. Ты нужна мне. Нужна нам.

В его голосе было столько терпения, а в руках — столько спокойной силы. Ее сердце исцелялось даже при взгляде на него.

— Я люблю вас. Всех вас. Я ничего не могу поделать с этим.

Он коснулся ее губ своим, вложив в этот поцелуй все свое облегчение и благодарность.

— И я люблю тебя. И не хочу ничего делать с этим, — обняв ее крепче, он прислонил ее голову к своему плечу. — Просто мы были втроем так долго, что я не знал, как принять в свою семью еще кого-то. Но я что-нибудь придумаю, — он снова отстранил ее от себя и полез в карман куртки. — У меня для тебя подарок.

— Мак… — все еще оторопевшая от наплыва эмоций, она вытерла мокрые от слез щеки. — Еще ведь не Рождество.

— Оно уже почти наступило. Думаю, если ты откроешь подарок сейчас, у меня не будет так сильно щемить в груди.

— Хорошо, — она смахнула еще одну слезу. — Будем считать это предложением мира, а потом я даже могу подумать насчет того, чтобы… — открыв коробочку, Нелл запнулась. В ней сияло традиционное обручальное золотое кольцо с бриллиантом.

— Выходи за меня замуж, Нелл, — тихо произнес Мак. — Стань нашей мамой.

Она подняла на него влажные от слез глаза.

— Ты слишком торопишься для человека, который привык взвешивать каждый свой поступок.

— Это ведь Рождество, — он не отводил взгляда от ее лица, вынимая кольцо из коробочки. — Мне кажется, это подходящая ночь, чтобы попытать счастья.

— Хороший выбор, — улыбаясь, она протянула руку. — Очень хороший, — когда он надел кольцо ей на палец, Нелл подняла руку и погладила его по щеке. — Когда?

Он должен был знать, что это будет просто. С ней всегда было просто.

— Через неделю Новый Год. Было бы неплохо начать новую жизнь в новом году.

— Да.

— Поехали со мной домой сегодня? Я оставил детей у Миры. Мы можем забрать их по дороге, и ты проведешь Рождество в кругу семьи, — прежде чем она смогла ответить, он улыбнулся и поцеловал ее. — Тем более, ты уже собрала вещи.

— Это похоже на волшебную сказку.

— Я тоже начинаю верить в волшебство, — он обхватил ее лицо руками и наклонился, чтобы запечатлеть на ее губах долгий, страстный поцелуй. — Может быть, я и не загадывал тебя на Рождество, но ты все, что я хочу в подарок, Нелл.

Он потерся щекой об ее волосы, затем посмотрел в окно на цветные огоньки, переливающиеся на домах напротив.

— Ты это слышала? — прошептал он.

— Мммм… — улыбаясь, она прижалась к нему. — Да. Звон колокольчиков.

Мадди Уотерс (англ. Muddy Waters — настоящее имя Маккинли Морганфилд, 4 апреля 1915 — 30 апреля 1983) — влиятельный американский блюзмен, который считается основоположником чикагской школы блюза.

Кресло Адирондака — название этого кресла происходит от горного хребта Adirondack Mountains в северной части штата Нью-Йорк, где такой вид мебели широко распространен.