Зажмурившись, я сжала виски, надеясь, что головокружение пройдет. Ой, голова-а- а.

— С прибытием, миледи.

Кто-то осторожно накинул мне чего-то на плечи.

Ась?..

Я осторожно открыла глаза. Лучше бы я этого не делала…

Огромная мрачная зала. Именно зала, комнатой это назвать трудно. Серые стены из грубого, плохо отшлифованного камня. Горящие факелы с трудом разгоняют мрак. Слабое серебристое свечение льется откуда-то снизу.

А передо мной… Ой, мама… Дайте мне веревку и мыло…

Парень, стоявший передо мною, мог заткнуть за пояс всех этих Ди Каприо, Шварцнегеров, Машковых и прочих, как сейчас говорят, секс-символов. Что? Шварцнегер — это из другой оперы? Ну, извините, телевизор редко смотрю!

Высокий, стройный, темноглазый (точный цвет не удалось установить все из-за того же полумрака), с черными, как смоль, чуть вьющимися волосами.

Все, Слава, я тебя больше не люблю.

Стоп-стоп, не, я конечно все понимаю: и мальчик красивый, и вообще — но попала-то я куда?! И чего там мне на плечи накидывали?

Я начала было поворачиваться, пытаясь оглянуться, но была мягко (хотя и уверенно) остановлена:

— Не стоит, миледи.

Это он мне?!

А парень между тем протянул мне тяжелую золотую (пардон, позолоченную. Золотой она бы сколько стоила?!) чашу (откуда только взял?):

— Выпейте, миледи, это восстановит ваши силы после перемещения.

Я осторожно приняла бокал из его рук и опасливо заглянула внутрь. При неверном и жутко давящем на глаза свете факелов, мне удалось разглядеть, что чаша наполнена чем-то темным, густым. Надеюсь, не яд?

— Э… — осторожно начала я. — Простите, а вы ничего не путаете? Я н-не «миледи», и…

Губы парня тронула легкая улыбка. Ой, мяу. Ну нельзя же так. Я ж сейчас покраснею! У меня уже мурашки (если не слоны) по коже побежали.

— Выпейте, миледи. Выпейте до дна и идите за мной. Я все объясню.

Ну что, рискнем здоровьем?

Я осторожно пригубила напиток. М-м-м-м, вкусно, однако. Я замерла на мгновение, а потом, обнаружив, что биться в агонии мой организм пока не собирается, решительно выпила всю чашу.

А та вдруг растворилась в воздухе.

Парень подал мне руку:

— Разрешите сопровождать вас, миледи?

Я осторожно коснулась кончиками пальцев его запястья.

Кто-нибудь, объясните мне, что здесь происходит?! Куда я вообще иду?! И кто этот. Этот… ну вы поняли.

Ну, вот что здесь происходит? Где уже такие знакомые коридоры музтеатра? Почему вокруг стены из серого камня?! Что это за рыцарские доспехи, торчащие в каждой нише?

И где вообще все?! Такое чувство, что я в сонное царство попала! На всем протяжении дороги — ни одного человека! Лишь гулко разносится шум шагов.

Парень остановился перед тяжелой дубовой дверью, медленно провел ладонью вдоль резного наличника.

Дверь открылась сама, так, словно кто-то прятался в комнате. Парень (гм, надо хоть узнать, как его зовут) сделал приглашающий жест, и я послушно проскользнула мимо него, надеясь, что на этот раз попаду куда-то в более знакомое место. Ну, например, все в тот же музтеатр.

Ага, щас! Аж десять раз! Это оказалась спальня. Кровать под балдахином, небольшая тумбочка, резной шкаф, тяжелый мягкий ковер с глубоким ворсом.

В груди шевельнулось нездоровое подозрение. Ой, мама, куда ж я попала…

— Что происходит?! — Я резко повернулась к своему проводнику. — Куда вы меня привели?!

Он прижал руку к сердцу и склонился в поклоне:

— Миледи, перемещение всегда отнимает много сил, вам стоит отдохнуть.

Угу, как в старом анекдоте про бабку с ружьем и мужичка. «Сильничать будешь? Нет? А придется!!!» Пошлая ты, Геллочка, пошлая. Вон человек с лучшими намереньями. Если б еще «миледей» не обзывал, да домой отвел, цены бы ему не было!

— Я не устала! Я хочу домой! Я вообще не понимаю, что здесь происходит и…

— Миледи… — боже, какой у него голос!!! — Вы устали.

У меня как-то странно закружилась голова.

Кажется, в том бокале все-таки что-то бы…