неизбежно возникнущего, когда какой-нибудь маленький злобный народец доберется до ядерного оружия.
Когда глобальное потепление, в соответствии с пророчествами ученых, растопит полярные льды, у нас не останется другого выбора, кроме как вернуться к подводному образу жизни.
Нашу культуру преследует навязчивый образ некой «погибшей цивилизации», скрытой на дне моря. Кто-то считает это легендой, кто-то – генетической памятью; некоторые говорят, что разницы практически нет. Ошибка в том, что все они помещают подводную утопию в контекст древней истории. Глубинное сознание едва ли ограничено рамками линейного времени. Атлантида – наше будущее, а не прошлое.
С другой стороны, Атлантида может быть как нашим прошлым, так и будущим. Мы, конечно, сохранили приятные клеточные воспоминания о веселых играх в теплых доисторических морях, о плавных лягушачьих превращениях в уютной утробе – утехи утраченной утопии.
Согласно недавним исследованиям, ни одно живое существо не видит снов столь интенсивных, как сны человеческого плода. Но если у зародыша нет жизненного опыта, если новый формирующийся мозг – это чистый лист бумаги, то что ему может сниться? Не глупо ли считать, что сны маленького пловца сухопутны, что в них не плещется Номмо, не дует спокойный океанский бриз?
Характерно, что у слова «океанский» в английском языке есть еще одно значение помимо буквального: всепоглощающее, восторженное чувство единения – с биосферой, с человечеством, с богом; чувство, которое хотя бы однажды испытывал даже самый безнадежный чурбан; чувство, хорошо знакомое проницательным и мудрым натурам. Таким образом, определение «океанский» можно считать духовным термином, а духовная трансформация – это как раз то, ради чего возникла и существует звездно- земноводная связка.
Наступит эсхатологический момент, когда мы наконец осознаем значение даров Номмо и вольемся в струящийся среди звезд великий поток, чтобы в иных измерениях высшего разума приблизиться к богу, понять его волю и отправиться дальше, на гребне высоких приливов, в путешествия еще более странные, потребующие новых невообразимых трансформаций.
Пока же, обретаясь на нынешнем уровне развития, не зная своих целей и корней, мы – не более чем дремлющие детки-малолетки. Сонные глазки и пижама в лягушечку.
15:55
Даймонд много чего говорил, однако в памяти остались лишь основные тезисы, если можно так выразиться. Этими идеями неплохо было бы поделиться с Кью-Джо, если, конечно, Даймонд уже не намотал их ей на тюрбан во время пятничной беседы. И если она вообще жива… Ах да – там еще было про Будду: на всех изображениях, где видны конечности, он показан с перепончатыми руками и ногами. А силуэт сидящего Будды поразительно напоминает лягушку.
При желании можно, наверное, провести независимое расследование и узнать, действительно ли у Будды перепончатые ноги, или дядюшка Ларри водит вас за нос. А еще можно достать затрепанную Библию, которую бабушка Мати послала вам перед отъездом на Филиппины, и отыскать Исход, главу восьмую. И убедиться, что там и вправду описано вторжение лягушек в Египет. Это все можно проверить. Но как быть с древними греками? С историей о пятидесяти сестрах Данаидах, вышедших из непроходимых болот в дельте Нила, чтобы принести священный дар воды в засушливые регионы Пелопоннеса? Обратите внимание: пятьдесят сестер – по одной на каждый год обращения Сириуса-В вокруг Сириуса-A. Между прочим, Данаиды были потомками повелителя камышей Ио, известного в Египте под именем Изис, что в переводе означает «сиденье» или «трон» – так же, как и система Сириуса.
– Боже, – сказали вы, – столько совпадений, пересечений и параллелей!
– Да, – согласился Даймонд. – А я ведь только скольжу по поверхности! Все древние культуры черпали из одного источника. Или из одной собачьей миски с изображением Собачьей Звезды. Практически все чудеса древнегреческого Золотого века позаимствованы из Египта, а египтяне, в свою очередь, скопировали ритуалы у черных нубийских королей. Современные люди забыли про Нубию, а между тем это была чрезвычайно гордая и могущественная страна. Для египетского Элвиса Пресли Нубия сыграла роль профессора Лонгхера и Мамы Торн-тон. Нубийцы жили на берегах рек и озер; они были большими знатоками земноводных, любителями звезд и галлюциногенных грибов… Я могу об этом бесконечно рассказывать.
Вам его рассказ действительно показался бесконечным. А теперь, под занавес, он снова вспомнил про грибы!
– Я понимаю, твое маленькое сердечко разобьется от горя, но мне надо вернуться в отель и послушать, что скажет доктор Ямагучи. По идее, он обязан молчать до завтрашней конференции. Однако, судя по всему, парень, хе-хе, не очень-то себя контролирует.
Даймонд сует руку вам под юбку и щиплет влажные трусики, как струны арфы. Вы могли бы его остановить, но последние десять – пятнадцать минут он сидел как на иголках – наверное, боль снова вернулась. К тому же нежно-вульгарные щипки, заставляющие вибрировать подовые губы, не так уж и неприятны.
– Перед тем как уйти, я должен сказать еще кое-что о грибах.
– Ладно, сейчас для тебя главное – не упустить Ямагучи.
– Нет, ты обязана это услышать! Древние африканцы часто называли Сириус звездой-семенем. Они считали эманации системы Сириус неким… э-э… одушевленным семенем, которое наполняет мир энергией. И это семя прибыло прямо с Сириуса. Теперь внимание! Ты знаешь, что семена некоторых растений способны выжить в открытом космосе? Теоретически они могут переместиться из одной планетной системы в другую.
– Как же они не умирают?
– Некоторые умирают. Но есть такие, которые способны жить на протяжении миллионов лет; фактически бесконечно. Грибные споры, например. Мало того что их вес ничтожно мал, они еще чрезвычайно долго сохраняют жизнеспособность.
– Об этом ты тоже узнал в Тимбукту?
– Да уж не на фирме «Дин Уиттер»! Пожалуй, в одном из монологов Маккены что-то такое было… Только представь: живучие споры псилоцибных грибов дрейфуют сквозь бескрайнюю черноту, сквозь марево мелькающих веков и скопления космической пыли, прежде чем влететь в атмосферу Земли и опуститься в тучную почву доисторической лужайки. Там они прорастают, раскидывают свои грибницы и вылезают на свет. И однажды мимо проходит голодный или просто любопытный примат – и все, неизбежное свершилось!
