переживающая сейчас тяжелый политический, экономический и психологический кризис, могла бы найти и для себя большую и достойную роль в движении к этой цели. Стремление к той цели может объединить всех людей и все местные и международные организации, уважающие права человека, защищающие природу и вообще жизнь на земле. Силы зла обступили нас со всех сторон, рано или поздно человечеству придется применить ответную силу. Цивилизованный мир выиграл холодную войну против тоталитаризма. Пора начать и выиграть войну против насилия.

Мир всех людей на земле, во всех ее уголках есть наше дело, а если мы этого вовремя не осознаем, то нашим общим делом неизбежно будет война.

Четвертый раз проводится Московская международная книжная ярмарка. Я был участником первых двух и поэтому меня можно считать ветераном. И даже выдать мне почетный диплом с правом бесплатного проезда в московском городском транспорте.

Когда я посещал ярмарку, меня сопровождали до двух десятков работников КГБ, что давало мне основания считать себя очень важной и опасной персоной. И напоминало, какой постоянной заботой окружен советский писатель в отличие от любого другого.

Третья ярмарка проводилась в Москве, в Нью-Йорке, куда к тому времени съехалось немало русских писателей. И я там был. Но не заметил за собой никакого «хвоста». И мне было обидно, что американские секретные службы меня не ценят, не знают, как я опасен, и не выделили для слежки за мною хотя бы пару своих агентов. Чем я, конечно, тут же воспользовался, передав буржуазным издателям свой последний секретный роман, снятый на микропленку и спрятанный в каблуке.

Четвертую ярмарку следовало бы провести в Москве, Нью-Йорке и пермско-мордовских лагерях, где писателей также скопилось порядочно. Там они рубят лес и производят другие полезные государству работы.

Сидят они за распространение заведомо ложных измышлений, как считают одни, или за свои убеждения, как считают другие. Там им созданы все условия для хорошей работы, а от буржуазных издателей их надежно охраняют отважные воины Министерства внутренних дел СССР.

Если считать писателем каждого человека, который что-нибудь пишет (а похоже, к тому идет), бывший глава Министерства внутренних дел Щелоков – тоже писатель. Я сам видел его книгу, которая называлась то ли «На страже порядка», то ли как-то еще, точно не помню. Говорят, он теперь тоже сидит за распространение среди родственников заведомо присвоенных иностранных автомобилей. Или, говоря иначе, за свои убеждения. Потому что, будучи министром, был убежден, что между сажающим и сажаемым большая разница. Очень опасное и вредное убеждение. Многие предшественники министра думали так же и понесли заслуженное наказание. Они забыли, что в нашей стране, где права человека не миф, а реальность, каждый имеет право сажать и быть посаженным.

Нечего и говорить, что книга писателя-министра сейчас так же запрещена, как, скажем, книги писателя Миколы Руденко.

Говорят, что Микола Руденко сидит только за то, что хотел говорить правду. А вот Щелоков и правду говорить не хотел, он сидит только за то, что хотел ездить на четырех «Мерседесах» (13 декабря 1984 года, вскоре после лишения генеральского звания, Щелоков скончался в Москве при загадочных обстоятельствах. Ходят слухи, что он покончил с собой).

Есть мнение, что в Советском Союзе лучших писателей преследуют. К сожалению, бывает иногда и такое. Вот, например, писатель Брежнев. Еще недавно миллионы людей от дошкольного до пенсионного возраста читали его книги, изучали, конспектировали, обсуждали на многочисленных читательских конференциях. Самые маститые критики считали, что Брежнев пишет не хуже Льва Толстого или даже немного лучше. Потому что у Толстого были отдельные недостатки, а у Брежнева не было и отдельных. И не зря другой крупный писатель Георгий Марков вручил писателю Брежневу Ленинскую премию за высшие достижения в области литературы.

А теперь что? Книги писателя Брежнева больше не издаются, не изучаются и скоро, я думаю, будут запрещены так же, как, допустим, мои. Но все же их можно использовать. Сдав в макулатуру двадцать килограммов сочинений Брежнева, можно получить талон на один килограмм сочинений Маркова. За четыреста килограммов Брежнева можно получить двадцать килограммов Маркова. За двадцать килограммов Маркова можно получить одну книгу Марка Твена, Жоржа Сименона, или Юлиана Семенова. За три книги Твена, Сименона и Семенова можно на черном рынке получить одну книгу Джиласа. За одну книгу Джиласа можно получить семь лет. За семь лет можно спилить целый лес. Спиленный лес можно переработать в бумагу. На этой бумаге можно будет напечатать книги Юрия Андропова, который имеет шанс стать к тому времени писателем не хуже Толстого. Если даже его книги впоследствии будут запрещены, – не беда. Четыреста килограммов этих книг можно будет обменять на двадцать килограммов книг Маркова. За двадцать килограммов Маркова можно будет получить… Но об этом я, кажется, уже сказал.

Самая передовая в мире советская литература развивается последовательно, стабильно и своеобразно.

На днях в столице нашей родины состоялся очередной пленум правления Союза писателей СССР. Повестка дня: «Задачи писательских организаций страны в связи с подготовкой к XXVII съезду КПСС и о созыве VIII съезда писателей СССР». На пленуме с докладом выступил дважды Герой социалистического труда, первый секретарь правления Союза писателей СССР, депутат Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС, лауреат Ленинской премии лично товарищ Георгий Мокеевич Марков.

В прениях выступили другие орденоносные товарищи, в работе приняли участие заведующий отделом КПСС, заместитель заведующего отделом ЦК КПСС, заведующий сектором отдела ЦК КПСС, два заместителя председателей советов министров республик, министры, заместители министров, заместитель начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота и прочие официальные лица; название каждой должности занимает несколько строк в газетном столбце.

Шизофрения чинопочитания давно уже распространилась не только на живых людей, но и на учреждения, поэтому министерство культуры пишется с маленькой буквы, а Отдел культуры ЦК КПСС с большой.

Когда читаешь список больших чинов, а затем материалы пленума, возникает тревожное ощущение, что сложилась какая-то необычная ситуация, может быть, даже чрезвычайное положение, и Союз писателей намерен то ли крепить оборону, то ли сам собирается объявить кому-то войну.

Надо сказать, что законы военного времени существуют и действуют в Союзе писателей СССР с самого основания этой организации, но иногда ситуация особенно обостряется, – тогда в бой вступают резервные соединения, возглавляемые секретарями ЦК КПСС, генералами и маршалами Советской Армии при поддержке держащихся в тени, но ощущаемых материально заградительных отрядов Комитета государственной безопасности.

В таких случаях отступивших с передовой линии работников пера вытаскивают на авансцену, подвергают скорому суду чрезвычайного трибунала и именем народа немедленно казнят при полном одобрении ошарашенной публики.

Сейчас, кажется, до этого еще не дошло, но ощущение тревоги заметно.