— Ничего. Пусть это тебя не беспокоит. Я все время допускаю ошибки.

Я вышел из столовой. Перешел улицу, сел на лавку и закурил. Отсюда открывался замечательный вид на реку и Бронкс. Стояла середина апреля, и день выдался теплым. Прозвонил звонок, но я решил пропустить математику. Когда сигарета догорела до конца, я достал новую и прикурил от окурка.

В мою сторону шли по тропинке несколько девчонок, среди которых была и Джанет Линделл. Я отвернулся в надежде, что она меня не заметит. Мы не встречались целых три недели с того самого вечера, когда я застал у нее ребят. Джанет увидела меня, что-то сказала подругам и направилась к скамейке. В ее волосах сверкали лучи солнца, и она была очень хорошенькая, но мне не хотелось разговаривать. Лучше бы она меня не заметила!

— Привет, Фрэнки! — улыбнулась она. Что-то в ее улыбке успокоило меня. Она словно попросила: «Не сердись. Если я что-нибудь сделала не так, это не нарочно».

— Привет, Джанет! — Я тоже улыбнулся.

— У тебя разве свободный урок?

— Нет, я решил прогулять. Наверное, весенняя лихорадка.

— Да, денек отличный!

— Угу.

— Можно сесть? — спросила она.

— Конечно. Скамьи для того и делают, чтобы на них сидели.

Джанет села рядом. С минуту мы молча смотрели друг на друга, но беседа между нами как бы продолжалась. Джанет наконец спросила, почему я не приходил, а я ответил, что хотел, но помешали дела. Потом она поинтересовалась, буду ли я продолжать помогать миссис Скотт? Я ответил, нет, миссис Скотт врет, ей наплевать на нас. Джанет сказала, что я неправ и что миссис Скотт молодец, а я заявил, что она ошибается и что каждый имеет право думать все, что угодно. Джанет полюбопытствовала о моих успехах в учебе. Я ответил, что дела в порядке, что средний балл 80. Войду ли я опять в этом году в команду пловцов? Я еще не решил. Как мои дядя и тетя? Все в порядке, но дядя прокашлял всю зиму. Я спросил о ее родителях и бабушке. С ними тоже все в порядке, только бабушка за последнее время здорово сдала. Все это время я думал о нашем первом поцелуе, о том, как она сказала, что любит меня, когда гладила комбинацию на кухне, как здорово пахли ее волосы!

Я докурил вторую сигарету, зажег от нее третью и выбросил окурок через ограду. Мы долго смотрели, как он падает с обрыва.

— Ты изменился, Фрэнки, — наконец прервала молчание Джанет, — сильно изменился за этот год.

— Все мы меняемся. Мы не становимся моложе.

— Я не об этом, Фрэнки, — медленно проговорила она. — Мне сейчас кажется, что ты незнакомый человек. Я знаю, что все мы изменились, но ты стал холоднее, огрубел, стал больше думать о себе. Раньше ты таким не был.

Я вспомнил, что однажды мне то же самое сказала Рут.

— Я всегда был таким, — ровным голосом возразил я, глядя на Джанет.

Мы опять замолчали и принялись наблюдать за маленьким катером, плывущим против течения. Я выбросил сигарету. Больше курить не хотелось, во рту стоял горький неприятный привкус. Подул легкий ветерок, и он будто остудил мою голову. Я взглянул на Джанет. Ее волосы развевались. Так захотелось дотронуться до них, они всегда были такими мягкими и шелковистыми.

— Сейчас ты похож на маленького мальчика, которого незаслуженно отшлепали, — сказала Джанет, безуспешно пытаясь выдавить из себя улыбку. Я промолчал. — Фрэнки, почему ты больше не приходишь?

Я отлично понимал, чего ей стоило задать этот вопрос. Что ей ответить? Я что-то пробормотал о занятости, о делах...

— Ты и раньше был занят, но выкраивал время.

Я что-то брякнул о Джерри.

— Я начала с ним встречаться только после того, как ты стал дружить с другими. Чего ты хотел? Чтобы я ревела дома и ждала твоего возвращения? — Джанет сильно побледнела.

— Но, Джанет, мы были детьми и не совсем понимали, что делаем...

— Говори за себя! — Она расплакалась. В ее глазах, как алмазы под лучами солнца, сверкали слезы. — Я все понимала и знала. Я думала, что ты любишь меня. — Девушка закрыла лицо руками и склонилась, тихо плача.

К горлу подступил комок, и я онемел. Я нервно огляделся по сторонам. Слава Богу, поблизости никого нет!

— Но Джанет... — Я дотронулся до ее плеча. Как извиниться за боль, которую я ей причинил? Как сказать, что я дурак? Я вспомнил Еву, девчонку из старшего класса, с которой встречался последние несколько недель, вспомнил ее пылкие поцелуи, манящие глаза. Ева все время обещала, постоянно дразнила. Как я мог объяснить Джанет, что люблю ее свежесть, прямой и честный взгляд, теплые глаза? Как сказать, что хочу ее?.. Как сказать все это и многое другое?

— Уходи! — Джанет Линделл гневно стряхнула мою руку. — Я ненавижу тебя, ненавижу тебя!

Она вскочила и бросилась в школу, вытирая на ходу слезы маленьким платочком. Я хотел догнать ее, но, вспомнив, что нас могут увидеть, остался сидеть.

Когда Джанет скрылась в школе, я посмотрел на реку. Стало прохладнее, и я задрожал. Звонок на испанский я встретил с радостью. На втором этаже увидел Джанет, которая вышла из уборной.

— Джанет...

— Не говори больше со мной, — холодно проговорила девушка и отвернулась.

— Как хочешь, — так же холодно сказал я.

Она быстро пошла по коридору и скрылась за углом.

Черт побери, подумалось, все это детская ерунда!

Когда я вернулся домой, все уже собрались на кухне. Ирен сидела за столом, а Эсси помогала матери у плиты.

— Привет! — поздоровался я.

— Где ты был. Фрэнки? — строго спросила тетя. — Быстрее мой руки. Мы чуть не сели ужинать без тебя.

Я удивленно посмотрел на нее, она редко говорила таким тоном. На лице тети Берты была ясно видна тревога.

— Вы же меня знаете, тетя Берта! — попытался пошутить я. — Единственное место, куда я не опаздываю, это кухня.

Девочки рассмеялись.

— Правильно, мама, — поддержала меня Эсси. — Фрэнки никогда не опаздывает есть.

Дядя Моррис сидел у окна и смотрел в пространство, нервно сжимая край стула.

— Я не знал, что вы дома, дядя Моррис, — удивился я.

— Здравствуй, Фрэнсис! Я сегодня решил прийти пораньше. — Он безуспешно попытался улыбнуться. — Очень устал.

Я отправился в ванную мыть руки и крикнул оттуда:

— Пора ужинать!

— Я не голоден, — тихо откликнулся он.

Что-то случилось, мелькнула мысль. Напряжение повисло в воздухе. Уж не из-за меня ли? Я вытер руки и пошел на кухню. Ужин прошел в молчании. Дядя Моррис так и не пришел. После ужина я помог Эсси вымыть посуду. Она мыла тарелки, а я вытирал их и ставил на полку. Потом мы какое-то время слушали радио. В восемь девочки отправились спать. Я досидел до половины десятого и сообщил, что тоже иду спать. Мне показалось, что дядя и тетя хотят поговорить.

Вечер прошел в угрюмой обстановке. Обычно дядя Моррис шутил и возился с дочерьми, но сегодня он молчал. Когда девочки пожелали ему спокойной ночи, он их даже не заметил. Я пошел к себе и начал раздеваться. Из гостиной доносились тихие звуки разговора, порой можно было разобрать отдельные слова. Я вытянулся на постели, положил руки под голову и посмотрел в окно. Заканчивался длинный, утомительный