– А какие есть? – мистер Икс боролся с раздражением.

– Есть один без документов, уже десять дней лежит. Подойдет такой? – Хранительница трупов продемонстрировала чувство юмора, правда, черного. Что, впрочем, неудивительно при ее-то профессии.

– Подойдет, – кивнул мистер Икс.

– Тогда пошли, – пригласила она. И мы послушно потопали за ней по сумрачному коридору. Мистер Икс шел впереди, Костин напарник замыкал колонну, а я между ними, видимо, на тот случай, если мне вздумается удрать.

– Вот, – баба потянула за край серую простыню, а мистер Икс мягко подтолкнул меня к прозекторскому столу, на котором лежал совершенно голый дед, длинный, худой, с грязной, лохматой бородой. Лицо у него было синее-синее, почти черное.

– Что это с ним? – спросил мистер Икс.

– Такой поступил. – Баба в валенках отвернулась, видно, не очень ей хотелось распространяться на эту тему.

– А что с ним было? – не унимался мистер Икс.

– Говорят, на улице подобрали… Да вы лучше смотрите, ваш или не ваш. Если не ваш, то чего зря лясы точить.

– Это он? – мистер Икс сжал мой локоть.

Я не торопилась отвечать, хотя уже поняла, что это не Парамонов. Я продолжала рассматривать изможденное, с запавшими синими щеками лицо мертвеца. Нет, пожалуй, он все-таки не такой древний, каким кажется. Это борода его здорово старит, а на самом деле ему лет сорок – сорок пять, а может, и того меньше. Вон и руки у него молодые и какие-то… интеллигентские, что ли, короче, не трудовые, только костяшки пальцев сбитые и под ногтями то ли грязь, то ли засохшая кровь. Ужас!

Мое счастье, что это не Парамонов, иначе он бы являлся мне по ночам до конца моих дней. И именно в таком виде. И тем не менее этот покойник показался мне знакомым. Будто я знала его когда-то давным- давно и с тех пор он сильно изменился.

– Так это он или нет? – На этот раз мистер Икс сжал мой локоть посильнее. – Вы его узнали? Кто это?

Я чуть не ляпнула «Алик», но вовремя прикусила язык.

Да, это был Алик, теперь я его узнала. «Но как, почему он оказался в морге?» – пронеслось у меня в голове.

– Так это Парамонов или нет? – мистер Икс начал терять терпение.

– Парамонов, Парамонов, – соврала я. Зато имитировать скорбь мне не пришлось, поскольку смерть Алика потрясла меня не меньше, чем предполагаемая смерть Парамонова.

– Точно? – Мистер Икс все еще стискивал мой локоть.

– Да точно, точно, – подтвердила я и прошипела:

– Отпустите наконец мою руку.

Подействовало – он расцепил пальцы и, оставив меня на попечение своей «шестерки», подкатил к бабе в валенках. Потребовал, чтобы она показала ему журнал, в который заносились сведения о поступавших в морг трупах, долго изучал записи и расспрашивал, кем было доставлено тело, во что было одето.

– Да во что бомжи одеваются? – вырвалось у бабы. – Обноски какие-то, а подошва к ботинкам вообще веревками привязана.

Это был мой первый серьезный прокол, потому что мистер Икс посмотрел на меня с некоторым сомнением во взоре и пробормотал:

– Странно, очень странно… Между тем баба в валенках поинтересовалась:

– Так вы будете его забирать? Мистер Икс смешался:

– Да… Мы его заберем… Попозже…

– Когда попозже? – справедливо возмутилась трупохранительница. – Мы через час закрываемся!

Мистер Икс пробормотал что-то нечленораздельное и поспешил ретироваться. А мы – за ним. Так же гуськом, друг за другом, мы дотопали до «мерса». При этом мистер Икс, шествовавший впереди, был мрачен, как грозовая туча.

Уже в машине он снова взялся за меня:

– И все-таки откуда же эти письма, если Парамонов умер?

– Я думала, это ваша работа, – честно призналась я.

– А какой смысл? – психанул он.

– Вам виднее, – у меня не было настроения продолжать эту дискуссию, потому что я думала о Парамонове, который, как теперь выяснилось, жив, и об Алике, который умер. При самых что ни на есть ужасных обстоятельствах. Правда, где сейчас Парамонов, я по-прежнему не знала, зато этого не знал и мистер Икс. Другой вопрос, пойдет ли моя ложь Парамонову во благо, но будем надеяться, что пойдет. По крайней мере, думать, что я спасла Парамонова от мистера Икс, было довольно приятно. Можно сказать, я выросла в собственных глазах.