воротами развевались голубые шары с лентами: у тебя только что родился ребенок.

Ник глубоко вздохнул при этом воспоминании. Мэгги не сводила с него глаз, которые все шире и шире распахивались от нараставшего в ней ужаса. Она не знала. Она ничего этого не знала!

– Тогда я решил больше не вмешиваться. Ты родила от него ребенка. Теперь ты больше принадлежала ему, чем мне.

Сердце Мэгги раздирали боль и чувство вины. Она окончательно потеряла дар речи, но, видимо, какое- то из одолевавших ее чувств отразилось в ее глазах, поскольку Ник как-то криво улыбнулся ей.

– Я не мог выбросить тебя из головы. Не было ни дня за все эти двенадцать лет, когда бы я не думал о тебе. Ни одна женщина из тех, кого я знал, ничего не значила в сравнении с тобой. Однажды я едва не женился, пока не понял, что оставлю девушку с разбитым сердцем, едва только та Магдалена, которую я помнил, поманит меня пальцем. Потом я понял: то, что было между нами, необходимо забыть, или же мне придется вернуть тебя силой. На это ушло время: мне нужно было разработать план – и вот я снова здесь. Как я и говорил, я вернулся, чтобы забрать тебя.

– О, Ник… – Мэгги не могла больше сказать ни слова. Да и существовали ли на свете слова, способные выразить нахлынувшие на нее чувства: любовь и благодарность, стыд и вина – все смешалось воедино.

– Ты рада? – спросил он, стараясь придать вопросу легкомысленный оттенок и заранее зная, что обречен на провал.

– Да, – прошептала она, едва сдерживая слезы. – О, да…

Освободившись от сковывавшего ее ремня, она скользнула к нему, чтобы обнять его и «прижаться губами к царапающей щетине его щеки.

Ник обнял ее за плечи и наклонил голову, чтобы поцеловать. Пикапчик занесло в сторону, и Ник тотчас же перевел взгляд на дорогу, выравнивая машину. Почти в ту же минуту сзади раздался гудок. Слева в слепящем свете фар промчался автомобиль, полностью игнорируя тот факт, что на этом участке пути обгон запрещен.

– Чертовы сосунки! – проорал из окна водитель. Издав еще один победный рев, автомобиль исчез в ночи.

– Линк, – с отвращением проговорил Ник. – В моем автомобиле. Если он его разобьет, я сверну ему шею!

Мэгги, почти слившаяся в объятии с Ником, не узнала ни машины, ни водителя. Однако тон Ника заставил ее расхохотаться, хотя смех звучал не слишком уверенно. Обеими руками она вытерла с лица брызнувшие было слезы. Ну нет, она уже исчерпала весь запас слез, отпущенных на ее жизнь. В любом случае, сегодня она больше рыдать не будет.

– Мне так нравится, когда вы подтруниваете друг над другом, – постаралась проговорить она самым легкомысленным тоном. – Без тебя тут была скука смертная.

– Та-ак, значит, мы только на то и годимся, верно? Чтобы смешить вас?

Мэгги опять шутливо ткнула его кулачком в бок. Ник отпрянул в сторону, уворачиваясь от ее пальцев, стрельнул на нее глазами и улыбнулся.

Когда они подъехали к дому, в нем горели все огни, а «корветт» уже стоял на стоянке. Выключив мотор и погасив фары, Ник скорчил гримасу.

– Если нам повезет, он будет один.

– А если нет?

– Притащит с собой компанию девчонок. Он говорит, что «корветт» больше подходит для этой цели, чем пачка стодолларовых бумажек. – Взглянув на Мэгги, Ник улыбнулся. – Но не думаю, что сейчас, когда здесь ты, он привезет сюда кого-нибудь.

– Отлично. Ты меня обнадеживаешь. – Мэгги быстро освободилась из его объятий и потянулась к дверной ручке.

– Магдалена, – мягко остановил ее Ник, беря за руку.

– В чем дело? – Она оглянулась.

– Подожди минутку, пожалуйста. Я хотел спросить об этом, когда мы будем дома, но присутствие Линка все меняет. Я хочу знать, что сделал Лайл, чтобы отвратить тебя от секса.

Рука Мэгги застыла на дверной ручке.

– Я не хочу говорить об этом, Ник, – слабо ответила она. – Прошу тебя.

– Querida, ты не можешь сказать об этом мне?

Глубоко вздохнув, Мэгги закрыла глаза. Она не хотела, чтобы в памяти всплыли те картины, – но ведь она собиралась обо всем рассказать Нику. Это неизбежно. Если не сейчас, значит, завтра. Так почему не сейчас? По крайней мере, с этим будет покончено, и, возможно, если он не будет постоянно бередить эту рану, ей удастся опять похоронить этот кошмар в глубинах подсознания, где он таился все это время.

– Он избил меня, бросил на пол и позволил своему деверю меня изнасиловать, – проговорила она пустым и безжизненным голосом, затем, освободив свою руку из его, внезапно ослабевшей, вышла из машины. Холодный воздух сковывал, словно ледяной кулак, но Мэгги даже не почувствовала этого.

Ник оказался рядом раньше, чем она успела сделать хоть один шаг. Схватив Мэгги за плечи, он повернул ее лицом к себе.

– О Господи, Магдалена, ты говоришь о Гамильтоне Драммонде?

– Именно о нем, – горько усмехнулась Мэгги. – Ты можешь в это поверить? Я – не могла. И до сих пор не могу.

– О Господи, – опять повторил Ник, не менее потрясенный, чем она сама.

Мэгги страшно не хотелось вспоминать сейчас о пережитом за все эти годы. Она резко захлопнула дверцу памяти, отсекая ужасные кинокадры, начавшие было раскручиваться против ее желания в сознании, крепче обхватила себя руками, чтобы отгородиться от воспоминаний как от пронизывающего холода, и спрятала от Ника лицо. Невыносимо видеть его глаза, когда она будет рассказывать.

– Я хочу рассказать тебе все, чтобы больше никогда к этому не возвращаться, хорошо? – Мэгги с трудом выговорила эти слова: горло сжимала невыносимая боль. – Когда я была беременна, Лайл ко мне не прикасался. Никакого секса, понимаешь? Я думала, дело в том, что он боится навредить ребенку, а возможно, ему внушало отвращение мое тело. Кто знает? Но во время беременности большого значения это не имело. После родов я была настолько поглощена Дэвидом, что месяцев восемь вообще ни о чем не думала. Потом это стало меня беспокоить. Я хотела настоящей семьи, брака, а как это могло быть, если Лайл даже не прикасался ко мне? Нет, в то время он не был груб со мной физически – я была хорошей девочкой, делала все, что он хотел, кроткая, тихая и обожающая. Да к тому же еще и Дэвид. По глупости я решила, что Лайл сдерживается, щадя меня. Нет, я не была влюблена в мужа, но считала, что, если наш брак нормален, со временем я могла бы научиться этому. И вот тогда я попыталась соблазнить его. Ну, ты знаешь, все эти ночные рубашечки и прочее. Но и это не помогало. Однажды вечером я надела красивое черное белье, уложила волосы, подкрасилась, надушилась и отправилась в его комнату. Было часа два ночи, и я намеревалась забраться к нему в постель и разжечь его, так, чтобы он перестал думать обо мне просто как о матери Дэвида. Он всегда запирал дверь на ночь – я знала это, поскольку уже предпринимала однажды ночной набег, – но я обо все позаботилась заранее. Я выманила у Луэллы ключ.

Мэгги перевела дыхание, устремив невидящий взгляд в ярко освещенное фронтальное окно дома. Она еще крепче обхватила себя руками, но причиной тому был не холод. Картины прошлого ввергали в ужас, и она боялась взглянуть на Ника, опасаясь, что этот ужас отразится и на его лице. Ник тоже стоял, не шелохнувшись, обняв ее за плечи и не отрывая глаз от низко опущенного лица Мэгги. Она чувствовала этот взгляд затылком, ощущала его тяжесть. Сейчас она не смогла бы, да и не хотела смотреть ему в лицо. Только так она сможет продолжить рассказ.

– Тихо как мышь я открыла дверь и скользнула внутрь. У него свой комплекс комнат, ты знаешь, кабинет и прилегающая к нему спальня. В кабинете было темно, но из-под двери спальни пробивалась тонкая полоска света. Я подумала, что Лайл, похоже, читает, лежа в постели, и еще подумала, что это очень приятно. Я уже собиралась было на цыпочках выбраться обратно, раз он не спит, затем решила остаться. Ради Дэвида я стремилась быть настоящей женой своему мужу.