Рассказ Ника был недолгим: сначала пошел служить, немного подзаработал, уволился и занялся своим бизнесом. Вот, пожалуй, и все.

– А где ты служил?

Такое сдержанное описание проведенных вдали от нее лет было не похоже на Ника, наделенного изумительной памятью на мельчайшие детали и даром рассказчика.

– Во флоте, – коротко отозвался Ник, самозабвенно поглощая пиццу.

– Ты был на флоте? Представляю, как ты смотрелся в этой белой форме! – игриво проговорила Мэгги.

– Возможно. Ты, наверное, слышала старую присказку о том, что у моряка в каждом порту по жене? Так вот, у меня было по три.

Мэгги понимала, что он поддразнивает ее, а потому, слегка ударив его ногой под столом, снова невозмутимо принялась за еду.

– А сейчас чем ты зарабатываешь на жизнь? – Любопытство Мэгги возрастало пропорционально той скоррсти, с какой исчезала с ее тарелки пицца.

– Покупаю ночные клубы, – Ник глотнул пива, – которые разоряются, раскручиваю их и продаю за большую цену, чем купил.

Мэгги посмотрела на него с подозрением. Она давно знала Ника и научилась понимать, когда он «говорит серьезно. Ответ получился уж слишком коротким и слишком гладким. Что он недоговаривает?

– Правда? – Слово сорвалось с ее губ автоматически, и Мэгги сама удивилась, услышав его. Затем, внутренне улыбнувшись, подумала, что рядом с Ником она вновь возвращается в детство. Этим вопросом они часто озадачивали друг друга, будучи детьми, и часто в ответ клялись в истинной правде.

– Ты мне не веришь? Но почему? – Ник настороженно взглянул на нее. Похоже, он забыл о той детской клятве.

– Да потому, что я хорошо тебя знаю, Ник Кинг, и все это не в твоем духе.

– Но мце уже больше тридцати лет, Мэгги. Я изменился.

– Бывает, что и свиньи летают… – шутливо проговорила Мэгги.

Он рассмеялся и откусил еще кусок пиццы.

– Ну, а ты поверишь, если я скажу, что в смысле денег у меня все в порядке? Я не богат, но зарабатываю неплохо. Достаточно, чтобы позаботиться о тебе, о нас обоих и о твоем ребенке, да еще и отложить немного на старость.

– Деньги меня больше не интересуют, – совершенно искренне ответила Мэгги. – Поверь мне. Я слишком дорогой ценой заплатила за одну истину: деньгами счастья не купишь. Все эти годы у меня было больше денег, чем мы могли вообразить в наших детских мечтах, но я была несчастна. Это был просто кошмар…

– Теперь все позади. – Ник дожевывал последний кусочек пиццы, глаза его пристально смотрели на Мэгги. – Ты никогда больше туда не вернешься.

Мэгги отпила немного коки.

– Почему ты не женился? – Этот вопрос интересовал ее давно, к тому же ей не терпелось сменить тему. Меньше всего Мэгги хотелось сейчас думать о своем будущем. Одна мысль о возвращении к Лайлу заставляла все внутри сжиматься, а кожа покрывалась мурашками от отвращения. Единственное, что ее смущало – это Дэвид. Она не может оставить Дэвида и никогда не пойдет на это. Да и Лайл его никогда не отпустит. Но сейчас она не будет думать об этом. Подумает потом, позже, через неделю, когда сможет спокойно все взвесить и принять решение. Но только не сейчас. Она пока не готова.

– А как ты думаешь почему, Магдалена? – Ник искоса взглянул на нее, проглотил остатки пива и махнул рукой официантке.

– Это не ответ.

– Потому что я так и не встретил женщину, которая могла бы занять в моем сердце твое место.

Лучшего ответа она не могла бы и пожелать, только…

– Правда? – снова с улыбкой спросила Мэгги.

– Лопни мое сердце, и пусть его сожрут дикие псы, если я вру!

Наконец-то он вспомнил их детскую клятву! Ту самую, которую они давали, чтобы подчеркнуть абсолютную, неоспоримую правдивость своих слов. Пока Ник изучал счет и протягивал двадцатидолларовую бумажку официантке, которая подошла как раз к моменту окончания разговора, Мэгги не спускала с него глаз.

Значит, он все помнит. Следовательно, в том, что касается его работы, он все-таки что-то от нее скрыл. Мэгги не могла не думать об этом, лелея в душе слабую надежду, что Ник не вор, не мошенник и не кто- нибудь похуже. Под конец она пришла к выводу, что, в конце-то концов, особого значения это не имеет. Если Лайл даст ей развод, она всегда сумеет найти для себя работу. Двенадцать лет назад лучшей, чем она, официантки было не сыскать во всей «Хармони Инн».

Значение имело только одно: к добру или лиху, богатству или бедности, к честности или обману, но она бы хотела всю оставшуюся жизнь прожить вместе с Ником. Как жаль, что подобная мысль не пришла ей в голову двенадцать лет назад! Это всех бы избавило от многих бед и печалей.

– Готова?

Мэгги кивнула. Ник поднялся, пропуская ее к выходу.

На стоянке поджидал их пыльный «форд-пикап» – единственный транспорт, оставшийся на ферме. Судя по всему, «корветт» понадобился Линку, и Ник, обнаружив это, вполголоса отпустил в его адрес серию пылких определений. К счастью, ключ оказался в замке зажигания, иначе им пришлось бы довольствоваться сгоревшими стейками.

Кабинка пикапа находилась настолько высоко над землей, что Мэгги буквально пришлось карабкаться туда. Слишком быстро нагнувшись, она невольно поморщилась: резкая боль в ребрах дала о себе знать, но, к счастью, едва лишь она заняла место на сиденье, боль утихла. Поплотнее закутавшись в пиджак Ника – надежную защиту от сквозняка, – Мэгги скользнула на обтянутое голубым винилом сиденье водителя, распахивая дверцу для Ника. Ник сначала помог сесть ей, и теперь обходил машину, направляясь к своей дверце. Он сел за руль, и Мэгги собралась было вернуться на свое место.

– Стоп. – Ник остановил ее на полпути, обхватив рукой за плечи и хитро улыбнувшись. – Разве ты не заметила, как ездят в пикапе местные парочки? Люди решат, что мы чужаки, если ты будешь жаться к дверце.

– Ну уж этого удовольствия мы им не доставим. – Мэгги прекрасно знала, что вокруг ни души и, что Нику наплевать на то, что о нем подумают, так что довод его не выдерживал критики. Но удовольствие прижаться к нему, быть рядом с ним оказалось сильнее. Ник отстегнул ремень безопасности со своей стороны, и Мэгги пристегнула его справа от себя. Автомобиль двинулся одновременно со щелчком пристегнутого ремня. Почти тотчас же в кабинку стал поступать теплый воздух, и Ник выключил обогреватель. Его собственное тело могло служить обогревателем не хуже, и Мэгги вскоре согрелась. Она скинула пиджак, положив его на свободное сиденье у дверцы. Теперь каждый раз, когда Ник поворачивал руль, она могла без помех наслаждаться прикосновением его руки. Это прикосновение захлестывало ее восторгом.

– Хочешь немного прокатиться?

– Куда именно?

– По тропе памяти.

– Если ты хочешь… – Мэгги не очень хорошо понимала, о чем он говорит. Ник ничего не объяснял, ну и ладно. Куда бы он ни повез ее, она безропотно последует за ним. Хоть на край света. Они добрались до границы штата и пересекли мост на Кентукки, не обменявшись ни словом. Только когда автомобиль проскочил развязку на Элгонквин-паркуэй, Мэгги поняла, куда они едут.

– Паркуэй-плейс. – Она не была там целую вечность, с тех самых пор как перевезла отца из новостроек. Да она никогда не думала о возвращении: оно могло бы оказаться слишком болезненным. Не только из-за того, что она перестрадала, живя там, но также из-за того, что потеряла, уехав оттуда.

– Я проезжал мимо, когда впервые вернулся в город. Там ничего не изменилось. Ни капли.

– Я не была здесь десять лет. Ник посмотрел на нее.

– Корни, Магдалена, – мягко проговорил он. – Иногда нужно возвращаться к своим корням.