— Не надо, Андрюша, — успокоил его Алик. — Обойма у меня. Улика пустая. Отдай ему, пусть полюбуется.

Андрюша отпустил Батыя. Тот вертел в руках пистолет, как горящую головешку, потом бросил его на стол и спросил нагло:

— А может, он ошибся?

Алик со скрипом потер щетину на подбородке, встал и зашагал по кухне. Около Батыя он остановился, посмотрел на него сочувственно:

— Володя, надо было контрольный сделать. В голову.

— Соседка дверь открыла,— оправдался Батый и замер.

— Кретин! — бросил сквозь зубы «песец».— Кретин… На мою голову.

Алик в носках вышагивал по кухне: три шага к плите — три обратно.

— Все оказывается серьезней, дорогой сэр Гей… Ольшанский требует крутого ответа…

«Песец» с ненавистью посмотрел на Батыя:

— Кретин! — и отвернулся к окну.

— Да… — пожалел «песца» Алик. — Подвел ты его, Володя.

Батый сокрушенно поглядел на Алика:

— Ребята, он ни при чем. Честно.

— Кретин! — «Песец» вскочил со стула. — Ольшанский думает, что я его заказал, потому что ты, кретин, у меня работаешь! Ему же не объяснишь, что я тебя просто пожалел, по-человечески… С панели подобрал, когда «папа» от тебя отказался… Ему не объяснишь, что я спас тебя, обкуренного, наколотого… Чисто по- человечески… Со дна тебя поднял… Кретин! — «Песец» звонко шлепнул себя ладонью по лбу. — Ему не объяснишь, как ты у меня в ногах валялся… руки мне целовал… как ты…

Батый сморщился:

— Ладно… Не надо… На суде-то я вас отмажу… Я готов…

«Песец» замахнулся на Батыя, но взял себя в руки:

— На суде! Он отмажет! А до суда мне в «Крестах» сидеть?! Всю камеру своей жопой обслуживать?! Да?! Кретин!

Батый с жалостью глядел на своего шефа, а потом умоляюще попросил Алика:

— Не надо суда… Может, по-хорошему разойдемся?

— Разойдемся! — взвизгнул «песец».— А на кого эта разводка ляжет?! На кого, кретин?!

Алик стоял у плиты и молча слушал эту нехорошую сцену. Когда он громко чиркнул спичкой, все вздрогнули. Алик долго смотрел на маленькое пламя и, когда оно дошло до пальцев, дунул на него.

— О суде и речи нет…

«Песец» тяжело вздохнул и опустился на стул:

— Сколько хочет Ольшанский? Сколько? Пусть назовет любую сумму!

Алик покрутил в пальцах сожженную спичку:

— Я же сказал, дело не в деньгах…

— А в чем? — опять забеспокоился «песец». — Неужели правда он нас заказал? Неужели?… Это же глупо! Глупо!

Алик бросил спичку в старую банку из-под консервов:

— Я же сказал, проблема решаемая… Я же сказал это в самом начале разговора…

— Что он хочет от нас?… Что мы можем?

— Вот именно, — подошел к «песцу» Алик, — как говорится, это вы можете. Только ваше чистосердечное признание облегчит вашу вину и возбудит нашу гуманность — мы заменим расстрел электрическим стулом. Так что соглашайтесь, сэр Гей, у вас выхода нет. Вы, как говорят любители шашек, в сортире.— Алик подошел к Батыю: — Володя, ты просто исполнитель… Я понимаю… И я не сержусь… Ответь чистосердечно, кто тебе Сашу заказал?

— Чен, — тут же выпалил Батый и поглядел на «песца», довольный своей прямотой.

— Ну а Чену-то кто? Ты же знаешь.

— «Папа». Кто же еще?

— А «папе» кто?

Батый посмотрел на него удивленно и пожал плечами:

— Не знаю.

Алик повернулся к «песцу»:

— Сэр Гей, слово за вами.

— Мне-то это откуда знать? — возмутился «песец».

— А на кого вы сердитесь? — не понял Алик. — Вы же себе помогаете, только себе, любимому. Вы не сердитесь, подумайте лучше, ради кого Георгий Аркадьевич устроил в вашу контору Марину? Кто попросил вас подставить ее на десять тысяч баксов?…

«Песец» выпрямился на стуле, стал важным, загадочным:

— Хорошо, но я назову заказчика только самому Ольшанскому.

— Исключено! — отрубил Алик. — Ольшанского это не интересует, он требует ваши головы. Разводку я веду по собственной инициативе. Молите Бога, что в этой проблеме есть небольшой… мой собственный интерес.

«Песец» улыбнулся Алику понимающе и развел руками:

— Тогда со всеми вопросами к Георгию Аркадьевичу. Это он устроил Марину в мой офис, он попросил ее подставить, и он же нанял моего кретина… Хотя тогда Володя был еще не мой… Это вы учтите. Георгий Аркадьевич во всем виноват. Вот все, что я знаю…

Алик с наслаждением тер шершавый подбородок, даже скалился от удовольствия:

— Георгий Аркадьевич ни в чем не виноват. Он все сделал правильно. Нанял готового на все, обкуренного «отморозка», чтобы убрать его потом без звука, если возникнут проблемы. Но Ольшанский умер… И Батый остался жить. И вы, сэр Гей, все сделали правильно. Ровно год назад вы подирали Володю, но не из жалости, не чисто по-человечески, как вы изволили, выразиться, вы взяли его, чтобы «папу» в руках держать… Чтобы выйти на главного заказчика. На «папиного» хозяина… У вас еще не все потеряно… Честное слово… Ольшанский всплыл и требует расплаты. Георгий Аркадьевич занервничал и ищет Ольшанского. Всю ночь вас мучили допросами в вашем офисе… Сэр Гей, вам одному не справиться. Я предлагаю сотрудничество. Если вы откроете нам главного заказчика, мы сможем хорошо заработать…

«Песец» задумался. Тяжело вздохнул:

— Вряд ли… с Капитаном Джо опасно связываться… Даже вам…

Алик наклонился к самому его уху:

— С каким Капитаном? Джо? Так вы сказали?

«Песец» завертелся на стуле, зачем-то поглядел в

окно:

— Все. Я больше ничего не знаю.

Алик сел верхом на стул напротив «песца» и начал беглый допрос:

— Он иностранец?

— Наш. Но уже давно там живет.

— Как давно?

— Лет пять, наверное…

— Как его настоящее имя?

— Не знаю. Честное слово. Все его зовут Капитан Джо.

— Почему? Он моряк?

— Бизнесмен.

— Вы видели его?

— Ни разу. Честное слово.

— Откуда же вы про него знаете?

— Георгий Аркадьевич как-то Марине сказал: «Привет тебе от Капитана Джо». Она еще у меня в офисе работала…

— Марина его знает?