— Спаси. Марина. Пятно,— вслух перевел Андрюша.

— Какое пятно? — удивился Алик и взял записку.

— «Сейв Марина Стейн», — прочел ему Андрюша. — Без точек. А стейн — пятно.

— Или фамилия, — подумав, сказал Алик. — Марина Стейн… Или Штейн… Интересно…

— Откуда ты узнал, что там записка? — перебил его Андрюша.

— Высчитал, — скромно ответил Алик.

— На компьютере? — съязвил Андрюша.

— Зачем? Все очень просто. Она вернула мне долг. А могла ведь и не отдавать. Я ее об этом не просил. Эрго! Она вернула мне долг, чтобы попросить меня! О чем она может попросить? У нее все есть. «Папа» ей ни в чем не отказывает… У них контракт. Он погасил ее долг… Так сказать, спас ее честное имя… А взамен потребовал свободу. Пока только свободу…

— И она согласилась?!

— Как видишь.

— Про-да-лась… Блин, — скривил рот Андрюша.

— Не обижай ее, Первозванный… Фрези Грант не продается… Все гораздо проще. Фрези Грант влюбилась…

— В кого?! — чуть не задохнулся Андрюша. — В этого… кабана… В пионервожатого?

Алик посмотрел на него, прищурившись:

— Еще вчера я тоже так думал…

— А теперь что ты думаешь?! — потребовал ответа Андрюша.

Алик вздохнул и уставился на часы на холодильнике:

— Это очень неожиданная вещь… Даже для меня… очень неожиданная. Она же сама сказала тебе… ты же передал мне ее слова…

— Слушай, не тяни! — взмолился Андрюша. — Что она мне сказала?

— Она сказала: «Саша думает, что я все знала и ушла к Георгию Аркадьевичу…»

— «А я ушла не к нему!» — хлопнул по лбу ладонью Андрюша.

Эти слова Марина сказала между прочим, как бы про себя. Андрюша и внимания на них не обратил и сейчас за это очень на себя разозлился.

— Как это не к нему?! Сам говоришь, скоро год, как она у «папы» живет. А где же этот тогда?… Фуськи все! Фуськи! Бабское вранье! Она себя оправдывает!… За этого кабана…

— Не надо так про нее, Первозванный, — вежливо попросил Алик.— Она никогда не врет. Я же сказал, она атавизм.

— Так где же он?

— Его еще нет. Но скоро он должен появиться…

— Откуда ты знаешь?

— Ее мама уже в больнице.

— При чем тут ее мама?

— Эта чокнутая мадам — единственный человек, который может повлиять на решение Марины… И вот она уже в больнице… От греха…

Андрюша не ожидал, что Алик выудит столько информации из его короткого рассказа, но ему страшно захотелось узнать еще больше.

— Марина знает этого парня?

— Она влюблена в него, Первозванный! — рассердился Алик.

— А ты? Ты-то его знаешь?!

Алик глядел в темное окно, курил, и в окне отражалось его худое, уставшее лицо с резкими складками вокруг рта. Наконец он сказал:

— Думаю, нет… Единственное, что я про него знаю… Он не курит… Больной или спортсмен… Или йог какой-нибудь…

— Это-то ты откуда знаешь?

— Это ты мне сам сказал, Первозванный, — улыбнулся Алик.

— Слушай, кончай! Объясни!

— «Папа» ей не дает курить, а сам высаживает за день две пачки «Мальборо» как минимум. Это тебе ни о чем не говорит?

Андрюша помассировал стриженый затылок:

— Выходит, ради этого парня Марину подставили… Потом выкупили… И уже год «папа» бережет ее для него, как… как в сейфе?… Сам «папа»!… Что же это за паренек такой?!

Алик с силой затушил в пепельнице сигарету:

— Я тебе отвечу, Первозванный. Этот паренек и есть «папин» секрет! Вот мы его и открыли, Первозванный!

Алик засмеялся. Разлил «Абсолют» по фужерам. Поднял свой фужер:

— За первый успех, сотрудник!

— Подожди, — остановил его Андрюша, — ты говоришь, она влюблена в него. Так? Он вот-вот должен появиться. Так? Зачем же эта записка?

— Хороший вопрос, Первозванный. — Алик поставил фужер. — Я сам думаю над этой проблемой. Можно сказать, только об этом я сейчас и думаю… Марина Стейн… Может, и не фамилия… Пятно?

— И что ты надумал?

Алик улыбнулся широко и опять поднял фужер:

— Надумал срочно сдвинуть мозги набекрень. И еще раз, с мозгами набекрень, прокрутить твою информацию. Уверен, Марина где-то в чем-то эту тайну мне раскрыла. Прозит, Первозванный.

— Подожди! — опять остановил его Андрюша.— Можно сделать проще.

— Как? Излагай, но помни: гениальное — всегда просто, но не все, что просто, гениально.

— Кончай! — рассердился Андрюша. — Мы завтра украдем ее. Она нам все сама расскажет.

Алик вежливо улыбнулся Андрюше:

— Действительно просто… Только что мы скажем ее охране? — Алик засучил майку, достал из-за спины обшарпаннный ТТ. — У нас для разговора с ними всего пять коротких реплик…— Алик положил пистолет на стол.— А у них длинные монологи автоматов «узи»… Боюсь, они нас пе-ре-го-во-рят, Первозванный…

— Брось! Сегодня она одна на такси приехала.

Алик засмеялся:

— Эх ты, разведчик, гранатометчик энд снайпер…

Андрюша вспомнил наглую рожу таксиста:

— Думаешь, этот мастер — тоже «папин» кадр?

Алик закашлялся. С силой потушил очередную сигарету.

— Как говорят глубоко суеверные люди, тут даже к гадалке не надо ходить. И «папу» не надо недооценивать. Что такое, по сути своей, пионервожатый? Надзиратель за детьми! Не зря «папу» повысили до звания директора — старшего надзирателя пионерского рая — Артека!… Подожди, подожди, подожди…

И Алик снова уставился в темное окно. Андрюша думал о своем. Он вспомнил звеневшую диском сцепления тачку.

— Нет. Ты не прав, Алик. Этот мастер — посторонний человек. Лох затертый.

— Ну да, — сказал, не отрываясь от окна, Алик. — Лох с автоматом под сиденьем… Он же тебя чуть не застрелил, Первозванный.

— Когда? — поразился Андрюша.

— Когда ты из леса в полном бандитском параде вышел. «Папа» его предупредил, что ее похитить могут. Для тебя, лоха, и был задуман весь маскарад с дребезжащей тачкой. Пока ты подходил, он глаз с тебя не спускал… И ствол своего «узи».

Андрюша недоверчиво улыбнулся:

— Чего же он мне подмигивал? Кивал на нее? Большой палец показывал?