Батыю:

— Мы с ним уже попрощались.

Опять Андрюша опоздал. Бить нужно сразу, не раздумывая. «Война не шахматы, — учил ротный, — смелый всегда играет белыми». Сейчас белыми играл Батый. Он загородил кожаной грудью Сергея Николаевича.

— Иди, боец, по-хорошему. Для назойливых гостей у нас отличная комната отдыха имеется. Морозильная камера. Хочешь там отдохнуть? Могу устроить дня на три. Хочешь освежиться? Рядом с бараньими тушами? Хочешь?

Сергей Николаевич выглянул из-за его спины:

— Не пугай его, Володя, не надо. Он же умный, и так уйдет.

— Разве я пугаю? Я ему отдохнуть в тишине предложил. Три дня по всему городу будут искать — не найдут.

О том, что Андрюша пошел в «Ариадну», знал только Алик. А кто такой Алик?… И что для него Андрюша?… Нужно выкручиваться самому, взять на себя инициативу. Отвлечь их чем-нибудь, чтобы самому сыграть белыми.

Андрюша покрутил в руках счет из «Фрегата».

— Порви, — посоветовал Сергей Николаевич, — Порви. И иди.

На обратной стороне счета красной ручкой был записан чей-то телефон. Андрюша протянул бумажку Батыю.

— Тут чей-то телефон записан. Вова, возьми. Может, пригодится?

Батый бумажку не взял. Понял его игру хитрый прапор. Не отрываясь смотрел в глаза Андрюше:

— Это не я писал. Марина. Просила тебе передать. Очень она беспокоилась о твоем здоровье. Иди, позвони ей, порадуй девочку, что живой пока.

Такого поворота Андрюша никак не ожидал. Он сжал в кулаке бумажку. Спиной начал отступать к двери.

— Стой! Подожди! — Из-за Вовиной спины вынырнул бледный Сергей Николаевич. Схватил Вову за отворот кожаной куртки. — Почему ты мне этого не сказал, кретин?!

— Чего «этого»? — растерялся Вова.

— Про телефон! Про ее телефон! Почему не сказал?!

— Да я забыл про него. Честное слово, Сергей Николаевич. Вот он только сейчас напомнил.

Сергей Николаевич стоял спиной к Андрюше, Вова, растерянный, отворачивал в сторону лицо. Самое время мочить — опомниться не успеют. Но Андрюша раздумал. Теперь ему было интересно, почему так разволновался Сергей Николаевич. Андрюша решил подождать. Ход все равно его. Все равно уже он играет белыми.

— Артур! — крикнул Сергей Николаевич.

Дверь тут же открылась. В дверях стоял вчерашний охранник в синем комбинезоне, к разговору с Андрюшей подготовились серьезно. Андрюша встал боком, чтобы держать внимание на обоих объектах, но разговор пошел совсем по-другому.

— Артур, принесите бутылку,— приказал Сергей Николаевич.

— Какую? — уточнил охранник.

— Водку. Любую. Нет, принесите «Черную смерть». Идите. Нет, подождите. Скажите Тамаре Ивановне, что меня нет, я уехал по делу. Идите.

Охранник вышел. Сергей Николаевич отпустил кожаную куртку Батыя:

— Володя, вы мне очень не нравитесь.

— Ну забыл. Извините… Это же не главное…

— Предоставьте мне решать самому, что главное, что не главное. Ваше дело — доложить мне все без исключения и в мельчайших подробностях.

— Извините, Сергей Николаевич,— прапор вытянулся как в армии,— больше такого не повторится. Честное слово.

— Смотрите, Володя.— Глаза Сергея Николаевича сверкнули голубыми молниями. — Я ведь могу подумать, что вы со мной не совсем честны. Вы меня хорошо поняли?

Андрюша отметил, что Сергей Николаевич перешел с Батыем на «вы» и это Батыя очень расстроило. Он попытался лучезарно улыбнуться:

— Ну вы даете… Просто забыл… Честное слово… Думал, «папа» для вас самое главное.

— И «папины» слова вы мне не все передали.

Батый зло посмотрел на Андрюшу:

— Просто не хотел вас расстраивать… не хотел вас обижать, Сергей Николаевич…

Сергей Николаевич рассмеялся:

— Разве я могу обидеться на своего старшего вожатого? Меня может обидеть и расстроить только ложь и предательство. Только это.

Батый побагровел:

— Какое предательство?! Вы же сами знаете, что вы для меня сделали. Я же вам поклялся. Я же век вам буду благодарен…

Сергей Николаевич посмотрел на него брезгливо:

— Идите. Ждите меня в машине.

— А как же?… — кивнул на Андрюшу Батый.

— Идите. Оставьте нас вдвоем.

Батый, качая круглой стриженой головой, пошел к двери, как нашкодивший кот. В дверях он столкнулся с Артуром, который в крахмальной белой салфетке внес «Черную смерть». Он поставил бутылку на журнальный столик у кожаного дивана, перекинулся взглядом с Сергеем Николаевичем и тихо вышел, плотно закрыв за собой дверь.

— Садись, Андрюша, на диван. Поговорим. — Сергей Николаевич красиво склонился над холодильником.

Быстро, со знанием дела, накрыл на стол. Зелень, хлеб, анчоусы в банке, две хрустальные стопки, две пластмассовые разноцветные вилочки. Еды совсем немного, только пару стопок закусить.

Сергей Николаевич сел в кожаное кресло напротив Андрюши. Подобрал стрелочки на кремовых летних брюках. Андрюша сидел на диване, сжимая в кулаке бумажку с номером телефона.

— Наливай, Андрюша. Лечись, — заботливо, как врач, сказал Сергей Николаевич.— Тяжело тебе, наверное… Много выпил вчера с этим Аликом?

Андрюша не удивился, что он назвал его по имени. Батый, естественно, все ему доложил. Но откуда он узнал, что они с Аликом пили?…

Сергей Николаевич хорошо улыбнулся:

— Озадачил я тебя, Андрюша? А? Озадачил! Спорим, ты подумал сейчас, что Алик тоже на меня работает? Спорим?

Андрюша этого не подумал. Может, просто не успел.

— Все гораздо проще, Андрюша, — объяснил Сергей Николаевич,— мои люди видели, как вы с Аликом и с бутылкой ушли в ночь… А? — Сергей Николаевич щелкнул блестящей зажигалкой, прикурил и оценил произведенное им на Андрюшу впечатление. — А дальше все просто. Алик не тот человек, чтобы бутылку «Абсолюта» с ненужным человеком распивать. Не тот человек Алик. Правда? А? Ты наливай, наливай. Поправляйся.

Андрюша, не выпуская из кулака бумажки с телефоном, отвинтил у бутылки головку. Сергей Николаевич внимательно наблюдал за ним, даже курить перестал.

— Да положи ты бумажку-то… Положи на стол… Не отниму…

Андрюша положил на стол скомканную бумажку, стал разливать водку по стопочкам. Сергей Николаевич поднял тяжелую хрустальную стопку:

— Ты мне вчера хотел рассказать…— и замолчал надолго.

— Что я вам хотел рассказать? — не выдержал паузы Андрюша.

Сергей Николаевич прищурился от дыма:

— Так какого цвета смерть? А?…