добывать хлеб свой насущный. Доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты и в прах превратишься! И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их». То есть плотного физического тела в раю не было. Одел их Бог в ПФТ и выгнал из рая. «И выгнал его Господь Бог из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят, и поставил у сада Эдемского херувима с огненным мечом, чтобы охранять путь к дереву вечной Жизни».— Василий громко захлопнул книгу и положил ее на стол: — Так лишился глиняный урод своего бессмертия. Не за дело, скажешь?

Алик почесал заросший за два дня подбородок:

— История интересная, конечно… А при чем тут ваша концепция?

Василий усмехнулся:

— Излагаю по пунктам. Первое. Земной человек не венец творения. Не образ и не подобие. На шестой день сотворен кто-то другой. Инкогнито. Второе. Глиняный создан на восьмой день, в понедельник. Из праха земного. Как работник для возделывания земли.

— Раб, — поддакнул Алик.

— Глиняный сам превратил себя в раба. Не Божьего. В раба проклятой из-за него земли.

— И третье?

— Глиняный — преступник!

— Даже преступник? — пожалел Адама Алик.

— Он преступил Завет Божий. Отрекся от Бога ради члена своего. За что и наказан. Лишен бессмертия.

— Суровая концепция, — покачал головой Алик.

— Зато истинная! Хватит врать Глиняному про «венец творения» и «образ Божий» — то о других. Не о нас. Мы, глиняные, изначально рабы и преступники. Мы рождены, чтобы искупить свою вину. И снова стать бессмертными.

Алик хотел возразить, закинул голову и посмотрел наверх, но тут же зажмурился:

— Слушай, ну и лампочка. Гудит так, как будто сейчас взорвется.

— Что за проблема, — посмотрел на лампочку Василий.

Он встал, подошел к выключателю. Щелкнул. В мансардочке стало совсем темно. И тихо.

За открытым окном стояла ночь. Дрожали в черноте голубые и зеленые звезды. С залива доносился неясный шум. Спала земля. Пребывала в Божьей реальности.

Стукнула табуретка. Черная форма Василия растворилась в темноте. Алик видел только его лицо, помертвевшее в лунном свете.

Алику стало даже неприятно немного. Он сказал, раздражаясь:

— Значит, суть вашей концепции в том, что человек…

— Глиняный, — поправил Василий.

— Да как хочешь нас называй! В том, что человек — раб и преступник. И рожден только для того, чтобы искупить свою вину? А цель? Цель этого искупления?

— Бессмертие.

— Ты сказал, что испокон веков у человечества была эта цель. И никому не удалось ее достигнуть.

— Никому, — согласился Василий, — потому что у всех предпосылка неверной была. Человечество перепутало причину и следствие.

— Как это?

— В чем причина? Бессмертие или рай? Глиняные решили, что бессмертие достигается только в раю. И все системы тупо пытались построить рай на Земле. Одни хотели построить земной рай для немногих, другие — для всех: либерте, эгалите, фратерните! Чушь! Глиняный урод способен построить рай только из собственного дерьма. Не надо его строить. Рай уже существует. И достигнет его Глиняный, только искупив свою вину. И тогда опустит свой огненный меч херувим и пропустит нас к древу вечной жизни.

Самой луны из окна было не видно. Но двор лаборатории под окном и сосны у забора окрасились бледно-зеленым сиянием. Алик улыбнулся и спросил:

— И как же эту вину искупить?

— Я же читал тебе, — сердито напомнил Василий, — «будешь добывать свой хлеб насущный в поте лица и рожать детей в муках». Вот и добывай, и рожай. Но помни о потерянном по глупости рае. Помни ангела с пылающим мечом у древа вечной жизни.

В зеленом прозрачном свете вдруг застрекотал за теннисным кортом кузнечик. И вся картина за окном напомнила увиденный в детстве театр. Алик спросил:

— Значит, на Земле никогда не построить рая?

— Земля проклята, Саша.

Алик протянул руку в окно. На стрекот кузнечика.

— Все это проклято?

— Да. Нас выгнали из рая, Саша.

Алик обвел рукой волшебную картину за окном:

— Тогда что же это такое?

— Это то, куда нас выслали.

— А куда нас выслали? — заволновался Алик. — Ведь не в ад же! Не в ад!

— Это еще не ад, — подтвердил Василий.

— Тогда что же это такое? — подпрыгнул на койке Алик. — Если не рай и не ад, что же это?…

— Бардак и беспредел.

Алик задумался.

— Думаешь, вся эта мясорубка специально?

— О! — хлопнул его по плечу Василий.

Алик скинул с плеча его руку.

— Нет! Так думать нельзя! Он не мог такое устроить.

— Мог! — прошептал Василий. — Мог, Саша! Мог!

Алик уставился в зеленое окно:

— Тогда что же это? Как это назвать?…

— ШИЗО, — весело подсказал Василий.

Алик оторопел:

— То есть…

— То есть штрафной изолятор! — закончил за него Василий. — Вот наконец-то мы и договорились до главного! Вся беда предыдущих систем в том, что они пытались устроить рай на Земле. Не отбыв штрафного изолятора! Так не получится! Это побег от заслуженного наказания. А за побег суд набавляет срок тюрьмы. И вообще, согласись, бредовая идея строить рай в штрафном изоляторе. Идея маньяков и параноиков. В штрафном изоляторе можно создать более или менее сносные условия для отбывания срока. Только так! Только условия. Более или менее сносные. И то все целиком зависит от администрации лагеря. Согласен?

Наконец-то вся информация в голове у Алика сложилась в систему. Наконец-то он понял Василия.

— Вы хотите на Земле устроить штрафной лагерь?

— А чего ты так испугался? — засмеялся Василий. — Земля и так ШИЗО. Мы только объясним это всем вульгарным материалистам. Мы только исполним Его волю!

Алик нахмурился в темноте.

— По-твоему, и концлагеря Его воля?

— В какой-то степени, — улыбался в темноте Василий, — Помнишь девиз на воротах Освенцима? «В труде обретешь ты свободу». Разве не похоже на Его слова о «хлебе насущном в поте лица»?

Алик возмутился:

— Так нельзя! Так нельзя с человеком!