— Что он делает? — спросил у Чена Василий. — Это уже не игра. Игра кончена.

— А из чего тот стрелял? — подошел к Василию Петрович.

— Как — из чего? — не понял Василий. — Из лазерника.

— Лазерник у него выбит. Из чего он в Андрюшу стрелял?

Василий удивленно посмотрел на Чена. На арене Андрюша сидел верхом на поверженном противнике, уткнув его лицо в песок, и уже поднимал к его затылку пистолет.

— Убьет! — крикнул Чен и полетел по лестнице вниз, почти не касаясь ступенек.

Алик видел, как по левому плечу Андрюши растекается кровь.

Чен подбежал к Андрюше сзади, ногой выбил пистолет. Андрюша вскочил на ноги.

— Не надо, Первозванный! — не помня себя, заорал Алик и бросился вниз по железной лестнице.

Но его опередил Петрович. Он уже стоял между Андрюшей и Ченом. Коротко скомандовал Андрюше:

— Отставить, боец!

И Андрюша «отставил». Отошел в сторону. Вывернув плечо, разглядывал раненую руку.

Подошел Василий:

— В чем дело, Чен?

Чен не отрывал прищуренного взгляда от Андрюши. За него ответил Петрович. Показал поднятый с арены ПМ:

— В Андрея стреляли. Он завелся.

— Он раньше завелся, — хмуро буркнул Чен, — он двоих вырубил. До сих пор в себя прийти не могут. Он первый начал по-настоящему.

— Он войну прошел, — сказал Петрович. — Для него игры кончились. Он все сделал как учили.

— Без единого выстрела, — поддакнул Алик.

— А в него боевым стреляли, — закончил Петрович и отдал Василию ПМ.

Все смотрели на Василия. Василий крутил в руках тяжелый ПМ. Он отбросил пистолет, ткнул пальцем в лежащего:

— Когда этот в себя придет, в карцер его. Потом с ним разберемся.

Василий поискал глазами Алика. Алик стоял рядом с Андрюшей, разглядывал его раненое плечо. Андрюша успел уйти в сторону. Пуля скользнула по касательной. Вырвала клок мяса над самой татуировкой. Василий пошел к выходу.

— Алик, в лабораторию!

— Да, хозяин, — остановил его Петрович, — Карим биться отказывается. Второй пары не будет.

— А контракт?! — остановился Василий.

— Он согласен на любую неустойку.

— Про неустойку в контракте ни слова! Я сам ему это объясню! — Василий кивнул на Андрюшу: — С волчонка глаз не спускай!

Петрович подошел к Андрюше:

— Пошли, боец. На перевязку.

Вчетвером они почти одновременно вышли из ангара на свежий воздух. Дурманно пахло хвоей. В белесом высоком небе носились ласточки. Ставили на крыло поздний выводок. И вся только что пережитая виртуальная реальность казалась кошмарным сном. Если бы не свежая рана на плече у Андрюши.

Василий повел Алика по тропинке через лес. Алик обернулся на ходу. Андрюша кивнул ему в сторону залива. Алик его понял.

По песчаной лесной тропинке, перешагивая оживленные муравьиные тропы, Василий с Аликом дошли до серого цементного забора с колючей проволокой поверху.

«Стой — высокое напряжение!» — чернела надпись на заборе краской по трафарету.

Они обошли забор и остановились у черных железных ворот. Охранник в черной форме узнал Василия. Кинул ладонь к пилотке. Отворил им калитку.

За цементным забором на веселой, залитой солнцем поляне прятался хорошенький двухэтажный особнячок с белыми наличниками. У крыльца стоял грузовой «уазик». Четверо в серых спортивных костюмах грузили в кузов какие-то легкие металлические фермы. На груди их серых свитеров — красные выпуклые буквы: «ЛАВ». Алик без труда расшифровал: «Лаборатория астрального воздействия». Форма, хоть и не военная, Алику не понравилась. Все четверо были сотрудниками. Но хорошо Алик знал только одного — чернобородого, пучеглазого физика-теоретика Леву Лапкина.

Лева увидел Василия, вытянулся и поднял перед собой правую руку:

— Зиг хайль, геноссе!

Василий погрозил ему пальцем, как расшалившемуся школьнику:

— Лев Наумыч, не дури. Без увольнения оставлю.

Лева узнал Алика:

— И тебя взяли в наш Освенцим? Ну поздравляю, камикадзе.

— Брось, Лев Наумыч, — мягко урезонил его Василий, — всюду тебе Холокост мерещится. Брось свои еврейские заморочки.— Василий обернулся к Алику.— Черная форма ему не нравится. Лев Наумыч, пусть это будет единственным, что тебе здесь не нравится. Ты получаешь две тонны баков в месяц.

— Здесь я ничего не получаю, — уточнил Лева.

— Правильно, здесь ты на всем готовом. Деньги тебе на счет идут.

Лева сморщился, покачал лохматой головой:

— Я хочу домой, геноссе.

— В Израиль?

— Зачем?! — обиделся Лева. — К себе домой. На Петроградскую! Я здесь уже неделю! Целую неделю! Я хочу домой! Черт возьми!

Василий подошел к нему:

— Ты подписал контракт, Лев Наумыч. Закончи тему. Личную премию я тебе обещаю.

— Он обещает,— подмигнул Алику Лева,— а кто вы, геноссе? Вы Нобель?

— Круче.

И Василий провел Алика в дом. В светлой тенистой комнате, заставленной приборами, пахло заливом и хвоей. Василий рухнул в мягкое кожаное кресло.

— Никита!

— Минуту, — ответил из соседней комнаты Никита.

«Уже вернулся из Москвы, — подумал Алик. — Быстро все подписал».

В комнату вошел Никита в белом халате. Молча сел за стол начлаба.

— Опять не поздоровался, — напомнил ему Алик.

Никита снял очки, устало потер переносицу:

— А мы тут не здороваемся. Чего здороваться, если мы не прощаемся. Уже неделю вместе. И работаем, и спим, и едим.

— Ты-то отдельно будешь спать, — сказал Алику Василий, — в мансардочке. На самом верху. Поближе к небу. Никита, посвяти его в проблему. Расскажи про ваш АУТ. Он же не в курсе.

Никита надел очки и задумался.

— Что еще за АУТ? — спросил Алик.

— Астральный уловитель тонкого тела, — ответил с гордостью Василий. — Идея Левина. Разработка Никиты. За неделю смонтировали. Пока ты водку жрал. Вот какие гении на меня работают!

Назвать астральную ловушку АУТом придумал явно Лева — старый преданный болельщик «Зенита».

— Подожди, — Алик строго посмотрел на Никиту, — вы что же, ловушку для астрального тела разработали?