- Пегие - самые умные, - убежденно настаивала Катрин. - У нас кобыла была, так аж пугала интеллектом. Умная, сдержанная, спокойная. Ей бы дар речи - точно бы должность коменданта заняла. Спиноза и Лев Толстой в одной морде.
- Про Спиноз не знаю, а бывает, что и саврасые кой чего соображают, - возражал возница. - У нас в деревне так и говорили - савраску бери, да не дури. Впрочем, бывает и навыворот...
Беседу опытные коневоды закончили на развилке, - возница держал путь дальше, в прячущуюся в низине Журавлевку, а опергруппе нужно было сворачивать к центру города.
- Будь жив, отец, - пожелала Катрин, закидывая на плечо вещмешок и винтовку.
- Да уж поднатужусь, - солдат поскреб плохо выбритый подбородок. - А что там наверху слышно, а, товарищи лейтенанты? Ежели не секрет, конечно.
- Так понятно что. Мы наступали-наступали, теперь фрицы вздумали навалиться. Маневренная война. Приказ на отход получишь - лошадок не придерживай. Целее будут.
- Ясно дело. Не в первой, - возница приветственно приподнял мозолистую ладонь. - Бывайте, товарищи командиры.
Спуск оказался крутой, - опергруппа взбиралась по скользкой тропинке, начальница бормотала ругательства, подбирая полы шинели.
- Кать, дай винтовку понесу, - пробормотал Женька.
- На улицу выйдем, отдам. Смотри, шмотки не потеряй. Носильщик...
Выбрались к краю кладбища. Женька отдувался, начальница озиралась:
- Так, городской погост. Надо думать, город большой, мест для упокоений хватает, но приятно. В смысле, приятно, что ориентируемся. Это, должно быть, так называемое Немецкое кладбище. Нам вот туда нужно...
Шагали краем погоста, Женька опасался зацепить покосившиеся кресты. Внезапно Катрин потянула носом:
- Э, тут что-то неухожено.
Три трупа валялись в мелкой ложбине. С краю лежала женщина в одном белье. Женька никогда не думал, что труп может выглядеть так... так... дурно.
- Шлепнули кого-то между делом, - пробормотала Катрин. - Давай-ка обойдем...
Попетляли между могил, выбрались, сквозь дыру в ветхом заборе, на улицу.
- М-да, смерть штука неприглядная, - сказала Катрин. - Наши 'готы' излишне поэтично к этому явлению относятся. Жень, если мутит, водички попей. Достать флягу?
- Не нужно, - Женька судорожно сглотнул. - Я от неожиданности.
- Бывает. Ночью ты неплохо держался.
- Там солдаты были. И вообще, по-другому.
- Несомненно. Кстати, выражаю благодарность за участие в битве с залетной разведгруппой немцев.
- Да я там выстрелил-то один раз. В небо.
- Мог и сэкономить патрон. Твое дело было командирское, - орать 'По фашистским оккупантам - огонь!'. Ладно, пошагали. Держи винтовку и думай о деле.
Завернули за угол. Впереди виднелись многоэтажные, вполне городского вида, дома.
- Видимо, это и есть улица Веснина, известного российского архитектора, - определила Катрин. - Знать бы, в честь какого из братьев названа. Их целых трое было.
- Для сержанта-лейтенанта ты очень образованная, - проворчал Женька.
- Нет, энциклопедических знаний не имею. Просто тщательно изучаю театр военных действий.
- Да я не про улицу. Ты и о лошадях можешь говорить, и о папиросах. Специально училась легко трепаться? В смысле, контактировать с предками. Хорошие психологи тебя прокачивали.
Кажется, начальница обиделась:
- Дубина ты, Земляков. Если я пачку сигарет человеку презентовала, так это такое коварное психологическое ухищрение? А лошадей и собак я просто люблю. Искренне и без всякого шпионского умысла.
- Извини. Просто подумал, что очень полезно быть коммуникабельным.
- Тьфу! Звучит как-то противно. Это же наши люди.
Женька подумал, что свои люди все-таки остались в XXI веке, но напоминать об этом сержантше бессмысленно. У неё видение специфическое. Понять можно - стиль жизни Отдела сказывается.
Прямо посреди мостовой застыл здоровенный танк с высокой цилиндрической башней и толстым стволом орудия. Броня ржавая, рыжая. Видно, горел. Под брюхом скопился весенний почерневший снег.
- Ого, какая дура, - сказал Женька.
-'Ворошилов-второй'. С 41-го, наверное, стоит. Только он не 'дура'. Видишь ли, Земляков, наши танки - это достойные боевые машины. Да, порой с неудачной ходовой частью, без продуманной системы вентиляции, и с плохим обзором. Только лично нас это не оправдывает. Немцев и на жестяных БТ били. Я сама видела. А если мы с тобой не умеем сжечь 'панцер' или в секунду завалить мотоциклистов, то это вовсе не потому, что русские конструкторы-оружейники безголовые и безрукие.
- Ну что вы, Екатерина Георгиевна, я же просто так сказал. Без умысла, - уныло заверил Женька.
- Пора хоть какой-то умысел в башке иметь, Евгений.
Дошли до перекрестка. Проезд перегораживала баррикада, усиленная несколькими противотанковыми 'ежами'. Вокруг высились серые строгие дома с выбитыми стеклами и следами пожаров. Угловой дом лежал в руинах. Вдоль улицы громоздились кучи мусора. Под столбом валялся многословный немецкий указатель, над ним красовалась неровно выведенная краской стрелка, - 'Белгород'. Впереди, на следующем перекрестке, виднелась еще одна баррикада, - повыше, за ней мелькали торопливые машины, - движение для вымершего города казалось весьма оживленным.
- Так. Туда - Белгородское шоссе, сюда, следовательно, в центр города. Осталось найти улицу знаменитого товарища публициста Чернышевского. Но сначала перекусить нужно. Сейчас до следующего угла дойдем и отдохнем.
Оборонительное сооружение оказалось охраняемым. Торчало из амбразуры между мешков с песком рыльце 'максима', стоял часовой.
- Товарищ боец, где улица Чернышевского, не подскажешь?
- Не знаю. Проходите, товарищи лейтенанты, не положено здесь.
Опергруппа присела на смятую металлическую балку, валяющуюся у дворовых ворот.
- Найдем, - сказала Катрин, доставая из вещмешка банку консервов. - Где-то мы рядом с Чернышевским.
- Может, все-таки карту нужно было взять?
- Какую карту, Земляков? - с грустью поинтересовалась Катрин. - Довоенную? Туристическую? Попробовать изыскать немецкий план города? Тебе было бы интересно порасшифровывать, да? Оглянись, толмач.
Дворы, заваленные мусором. Сарайчики, всё деревянное в которых разобрано и растащено на дрова. Размокшие бумаги в снегу, оборванные провода. Мертвые окна. Заунывно ноющий на ветру, свисающий с крыши лист жести. Из живых существ лишь две галки, расхаживающие по козырьку подъезда и с надеждой поглядывающие на людей.
Женька глотнул из сунутой начальницей фляги. Вода отдавала железом. В животе немедленно
